Когда деды были внуками

— Бабушка, через месяц… я буду… читать! — закричал он, задыхаясь от бега, еще с порога.

Бабушка прижала его к себе на минутку, а отец сказал, счастливо смеясь:

— А я уж думал, что тебя для первого-то разу без обеда оставили, аль и вовсе на ночевку. Дай, думаю, ему кусок хлеба отнесу.

Все, смеясь, усаживаются за стол обедать: только и ждали Савку с Петькой.

Савкина учеба и учитель

Савка скоро перестал дичиться в школе.

Учитель так дружелюбно и просто говорил с ребятами, так охотно отвечал на их вопросы, что Савка прильнул к нему всей душой. Жадно ловил он каждое его слово, переводя глаза в тот «класс», в каком занимался учитель. Но учитель тотчас же это замечал.

— Эй, ты! Льняная голова! (У Савки были белые, выгоревшие от солнца, волосы.) Рано тебе на второй класс глаза пялить! Знай сверчок свой шесток! Пиши свои палочки!

И Савка виновато хватал грифелек и с удвоенным старанием царапал палочки, высунув от усердия кончик языка.

Читать он выучился раньше срока, назначенного учителем. И, когда впервые вместо «бы-а» у него получилось «ба», Савка вскочил с места и, потрясая букварем, закричал:

— Ляксандра Андреич! Да что же это? Как?

Все три класса обернулись в его сторону и дружно рассмеялись. А учитель, пряча в усы довольную улыбку, сказал притворно строгим голосом:

— Ничего тут смешного нет и удивительного тоже. Видишь: все совсем просто. Читай дальше!

Савка, задыхаясь от волнения, продолжал: «Ва, га, да», напирая на каждую согласную так, будто вдавливал ее но что-то упругое, плотное, неподдающееся.

Учитель же отошел к окну и, повернувшись спиной к детям, дал полную волю улыбке: радовался рождению нового «грамотеи». Потом с той же мечтательно-радостной улыбкой он поглядел на расстилавшуюся внизу деревню, и его и без того блестящие от лихорадки глаза заблестели еще сильней. Вероятно, он представил себе то время, когда вся детвора этой огромной темной деревни будет грамотной.

Сейчас ходила, школу едва ли десятая часть детей школьного возраста.

Александр Андреевич был одним из тех людей, что выбирают свою работу по призванию и, раз выбрав, отдают ей все свои силы и всю жизнь.

Сын московского штукатура, он лишился отца семи лет. Отец разбился насмерть, упав вместе с люлькой с четвертого этажа. Мать пережила отца на шесть лет и умерла от чахотки, нажитой в прачечной, где работала в каторжных условиях. Там же был на посылках и Сашка-сирота — теперешний Александр Андреевич, и его старшая сестра Ольга. Учиться обоим было некогда, хотя и влекло к учебе, как сейчас Савку.

Дом, где они жили в подвале, был огромный, невдалеке от университета. Сирот — тринадцатилетнего Сашу и шестнадцатилетнюю Ольгу — приютил одинокий старик, лудильщик самоваров.

Ольга повела у него хозяйство, а Саша помогал в работе, и все трое круглые сутки дышали угарным воздухом каморки, служившей одновременно и мастерской.

Тут же в подвале, в большой комнате с окнами под потолком, квартировала веселая компания студентов. Все они старались помочь Саше: учили грамоте, будили самосознание. Ольге не до того было: все прихварывала.

Одни студенты кончали университет и уходили, другие приходили на их место, но отношение компании в целом к Саше не менялось, и благодаря им Саша стал не только грамотным, но и образованным человеком: к девятнадцати годам он сдал экзамен на сельского учителя, в работе которого увидел свое призвание. Студенты обучили его не только грамоте, но и многому другому. Душа его была полна любви к народу и готовности на жертвы для него. Он с благоговением принял из рук экзаменаторов свой диплом и с жаром взялся за работу на месте своего первого, и единственного, назначения в деревне Ковыли.

Ни сестра, ни приемный отец не дожили до осуществления его мечты: оба они умерли от чахотки за год до получения им диплома.

Эта же проклятая болезнь сжигала сейчас и его легкие. Но Александр Андреевич не клонил перед ней голову. Хорошо понимая свою обреченность, он смотрел правде в глаза мужественно и спокойно, отметая от себя мысль о болезни, стараясь как можно больше сделать в тот короткий срок, какой ему осталось жить.

И это ему удавалось.

Его ученики на выпускных экзаменах поражали экзаменаторов основательностью своих знаний, и отцы все охотнее отдавали своих ребят в школу. Сам же он, одинокий и больной, находил полное удовлетворение в работе и от души радовался успеху каждого ученика, как сейчас радовался Савкиному.

Порадовавшись и помечтав у окна, Александр Андреевич обернулся к третьеклассникам:

— А ну, старшаки, кто решил задачу? Поднялось три руки.

— У кого совсем не выходит? Поднялось восемь.

— Эге, слабовато! Степа, к доске! Урок продолжался.

Савка, как в жару, бубнил под нос свои «склады», находя в них всё новые и новые прелести. А по дороге домой выкрикивал их изо всех сил.

Когда через несколько дней им была прочитана первая связная страница букваря, с настоящими словами и я.4 же фразами, Савка опять летел домой сломя голову и, влетев хату, не раздеваясь, тотчас же зачитал эту страницу бабке.

Потом отцу, Пашке, сестрам.