Когда драконы проснулись

Это было ниже достоинства Шалаха, признать, что он уже стал подслеповат, и действительно не видел, что такого особенного в одной из башен дворца. Марисиди фыркнула и подала мужу зрительную трубу. Тот решил, что раз присутствует только Марисиди, то вполне можно не делать вид, что труба ему вовсе и не нужна. Тем более, Шалаха действительно распирало любопытство.

Он приложил зрительную трубу к глазу и направил ее на башню Идсары. И едва не вскрикнул от неожиданности: на золоченой крыше сидел, уцепившись за нее когтями, огромный красный дракон. Периодически он расправлял крылья, так что они едва не касались соседних башен, и смотрел по сторонам уродливой головой в костяных наростах. На миг Шалаху показалось, дракон смотрит прямо на него, и, хотя это было невозможно, мужчина торопливо опустил трубу.

– Это королевская драконица, – важно сказала Марисиди, довольная, что знает что-то, не известное мужу. – Похоже, она охраняет дворец.

– Неужели они всерьез думают, что лорд Каванар может напасть?

– Ну, у него есть собственный дракон. И вспомни, он уже не лорд. Королева лишила его титула.

– Ну да, это если он сам не станет королем.

Марисиди снова фыркнула. Она, как и многие, не очень-то верила, что Каванар со своим драконом вообще выползет в Таркор из темного угла, где он прятался. После того, как стало известно, что именно он стоял за нападением шамширов, симпатии жителей Таркора оказались целиком на стороне королевской семьи. И многие, как и Марисиди, считали, что Равен Каванар, бывший лорд Шестого дома, уже на пути к побережью или другому Дому, где ему предоставят убежище.

Сверху раздался странный звук, и Шалах с Марисиди одновременно вскинули головы. Они не сразу поняли, что звук зародился где-то глубоко внутри большого синего дракона, постепенно нарастая утробный звук превратился в громкий рев, потрясший небеса и заставивший всех жителей Таркора поднять головы.

– Это Каванар, – ахнула Марисиди и указала рукой на точку в небе. – И к нему присоединились другие.

Къяр Ревердан

Этой ночью Къяру снился север, впервые за многие дни. Он как будто ощущал на своей коже покалывающие льдинки, несущие с небес, а щеки утопали в щекочущем меху. В Таркоре никогда не требовалась подобная одежда, тут и снега-то не было, хотя временами дули такие холодные ветра, что они завывали в стенах поместья почти также, как и на севере.

Ему снился огромный къяр, идущий сквозь метель. Белая кошка в темных пятнах, животное, в честь которого лорд Ревердан и получил свое имя. Он знал, что къяры не пробираются через метель, но этот шел упорно, как будто от того, дойдет ли он вовремя до места, зависит его жизнь. Во сне лорд Ревердан подошел ближе к животному, заглянул в его сапфировые, такие человеческие глаза, а потом снежный кот внезапно превратился в синего дракона, в котором Къяр узнал своего Феранта.

Он проснулся незадолго после рассвета, но постель рядом с ним была уже пуста. Только смятые простыни напоминали о том, что эту ночь королева провела в поместье Реверданов.

Тэа уехала только что, прошелестел в голове Къяра голос Феранта. И кажется, была чем-то обеспокоена.

– А что говорит Ниневет?

Ферант замолчал, а Къяр тем временем поднялся с постели и почти сразу увидел листок бумаги, оставленный на столе. Он быстро пробежал по строчкам, написанным рукой Тэа.

Ниневет говорит, Тэа встревожили вести из дворца, и она поспешила к Дэйну. Шпионы доложили, к Каванару присоединилось несколько драконов из тех, что связаны не с аристократами.

– Которые захотят таким образом возвыситься, – проворчал Къяр.

Пусть информация и не была новой, она невольно встревожила Къяра, хотя он еще давно говорил, что наверняка незнатные люди со своими драконами выступят на стороне Каванара. Их легко склонить.

Къяр быстро оделся и только после этого понял, что его беспокойство больше относится к тому, что Тэа не разбудила его, не стала ждать, а уехала сразу же. По правде говоря, он с трудом мог представить, как он и королева сидят в столовой Реверданов, завтракают булочками и обсуждают последние сплетни Таркора. И все же, как оказалось, ему бы этого хотелось.

С удивлением Къяр почувствовал и кое-что еще: тень за его спиной действительно стала меньше, прозрачнее. Она не исчезла совсем, да это и было невозможно. Но он перестал ощущать, будто она тянет его назад, тянет лечь и уснуть, остановив сердце. Теперь это был всего лишь отблеск той тени. Неужто это работа Тэа и ее кровавого Невертара? Не может быть все так просто. И Къяру оставалось только надеяться, что последствия если и будут, то не убийственными.

Он не мог не усмехнуться. Убийственные последствия, когда дело касается тени смерти?