Когда душа любила душу

Помню морозы, сугробы по уши,
Помню я полные снега пимы,
Помню уральцев суровые души,
Полные снегом уральской зимы.

На разговоры там люди не падки.

Видно, уж так повелось в старину:
На все вопросы ответ будет краткий —
Неторопливо-протяжное «ну».

Катя сказала мне, что с 18 сентября по 10 октября будет в Калифорнии, 13 октября приедет в Амхерст, где остановится у Джейн Таубман или у Виктории Швейцер, 18-го у неё выступление в колледже в Вильямстауне, а после 20-го она сможет выступить у нас.

Двадцать первого октября 1990 года мы с мужем поехали за Катей в Массачусетс, где она жила у профессора Амхерст-колледжа Джейн Таубман, слависта, переводчицы, специалиста по творчеству Цветаевой. Катя вышла к нам в джинсовой юбке миди, расширяющейся книзу, коротком свитерке василькового цвета, вышитом спереди мелкими, редкими жёлто-красно-зелёными цветами. Белый воротничок блузки из-под круглого выреза, на ногах модные тогда белые спортивные тапочки. Загорелое лицо, светлые короткие волосы — симпатичная современная девушка, хотя внешность её показалась мне проще, чем я ожидала. Её одежда и облик сочетались со сдержанным теплом октябрьского дня, безоблачным небом, с яркими красками осенней листвы с вкраплениями хвои на склонах гор, тянувшихся вдоль шоссе.

В машине Катя грызла яблоки, много и оживлённо говорила и нравилась мне всё больше и больше. У неё был трезвый ум, цепкий глаз, бескомпромиссное отношение к принципиальным для неё вещам, обаяние, чувство юмора, естественность, абсолютная доброжелательность. На мой вопрос, сколько ей лет, ответила: «Тридцать три. Возраст Христа». Из её замечаний в том разговоре: Бродский, Высоцкий — гении нашего времени, Битлз — Моцарт нашего времени, Высоцкий — Пушкин нашего времени. Такая у неё была формула — «… нашего времени». Сказала, что ей очень близка Цветаева — своей страстностью, неуёмностью. Тогда же она произнесла свою замечательную фразу: «Я искусство воспринимаю спиной: если мурашки бегут, значит, хорошо». На эту тему написаны трактаты и монографии, а ей хватило короткой, выразительной формулы, которую я потом часто цитировала. Девятнадцатого июня 1995 года за завтраком у нас на кухне в Скенектэди я рассказала об этом Вениамину Смехову, концерт которого состоялся накануне. Он ответил очень интересно: «Да, но ведь мурашек может уже и не быть…» Он считал, что количество эмоций, которые тратятся на восприятие, ограниченно и постепенно растрачивается, и может наступить момент, когда уже не сможешь так воспринимать. Это было важное для меня открытие: ведь и правда есть люди, которые просто неспособны открыть свою душу искусству. В то же время я думаю, что даже при изнашивании, условно говоря, «спины», по которой могут бежать мурашки, встреча с настоящим искусством может вызвать потрясение и восторг в любом возрасте. Неоднократно в этом убеждалась, выступая впоследствии перед группами стариков-пенсионеров с презентациями, посвящёнными Кате.

На мой вопрос, не является ли она членом Союза писателей, Катя ответила: «Как можно? У них же руки в крови». Я возразила, что Высоцкий, например, переживал, что его не принимали в СП, а ленинградский поэт Ольга Бешенковская рассказывала в интервью, как трудно ей лечить больного сына из-за того, что она не имеет льгот, связанных с членством в Союзе. Катя согласилась: «Наверно, я избалована. Мне люди многое делают за мои песни. Я, например, дала концерт в районной детской поликлинике, и теперь, когда мы с дочкой туда приходим, нас просто берут на руки и несут по кабинетам». Рассказала также, как пришла недавно с подругой на педикюр, и в знак любви к Катиным песням педикюрша отказалась брать деньги не только с неё, но и с подруги.

Когда возле нашего дома мы вышли из машины, Катя заметила и похвалила мои ботинки. Ботинки и в самом деле были достойны внимания, за них я получала комплименты даже от продавщиц больших универмагов, которые на этом собаку съели. Катя, как я заметила, не делала комплиментов зря: когда она однажды похвалила мою стрижку, это действительно была самая удачная моя стрижка, когда сказала «у вас красивое платье», это было уникальное платье работы местного дизайнера и т. п.