Когда дым застилает глаза: провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

Я привожу здесь истории об убийстве детей ведьмами, чтобы доказать, что я писала о мертвых младенцах еще до того, как увидела их в реальной жизни. Начиная новую главу в своей жизни, вам кажется, что старую вы забываете: «Иди к черту, средневековая история! Идите к черту, педантичные ублюдки, со своей философией смерти! Никакой больше писанины, которую никто не будет читать! Теперь только практика! Я буду потеть, сжигать тела и видеть реальные результаты!» На самом же деле, невозможно оставить свое прошлое позади. Несчастные убитые ведьмами дети отправились со мной в будущее.

Невозможно навсегда освободиться от оков прошлого.

Как я уже говорила, первое, что замечаешь в холодильной камере «Вествинда», это нагромождения подписанных деревянных коробок, внутри которых находятся свежие (и не очень) мертвецы. Чего вы не увидите сразу же, так это несчастных доппельгенгеров[38] взрослых – детей. Их тела находятся на особой металлической полке в заднем углу: маленький сад печали. Дети постарше лежат в толстых синих полиэтиленовых пакетах. Когда вы вскрываете пакет, они выглядят так, как и должны выглядеть дети: часто на них надеты маленькие шапочки, подвески в виде сердечек, варежки. Если бы они не были такими холодными, можно бы было подумать, что они просто спят.

Совсем маленькие младенцы (плоды, если быть точнее) размером были не больше кисти руки. Так как они слишком малы для пакета, они находились в пластиковых контейнерах, наполненных коричневым формальдегидом, словно они были материалами для школьного научного эксперимента. В английском языке, известном своими многочисленными эвфемизмами, таких детей называют «stillborn» – «рожденными неподвижными», в то время как в других языках они без прикрас называются «мертворожденными»: nacido muerto, totgeboren, mort-né.

Эти дети поступали в крематорий из крупнейших больниц Беркли и Окленда. Больницы предлагали родителям бесплатную кремацию в случаях, когда младенцы умирали в матке или сразу же после рождения. Это весьма щедрый жест: хотя похоронные бюро часто делают скидку на кремацию детей, она все равно обходится в несколько сотен долларов. Несмотря на это, такое предложение – это последнее, что хочет услышать мать.

Мы забирали по три ребенка и привозили их в наш маленький сад печали: иногда за всю неделю их было всего трое или четверо, но бывало, что и больше. За каждого кремированного младенца больница высылала нам чек. Детские свидетельства о смерти выдавались еще до того, как тело ребенка прибывало в крематорий, что совершенно противоположно процедуре для взрослых. Благодаря этому нам не приходилось мучить скорбящую мать необходимыми бюрократическими вопросами («Когда была ваша последняя менструация? Вы курили во время беременности? Сколько пачек в день?»)

Однажды, когда Крис забирал в Сан-Франциско тело из офиса коронера, Майк отправил меня за телами младенцев. Я попросила его дать мне самые подробные указания, так как мне казалось, что я легко могу совершить ошибку.

– Тебе просто нужно припарковать фургон у черного входа, прийти на пост медсестер и сказать, что ты пришла за детьми. Они выдадут тебе все документы. Это легко, – сказал Майк.

Через десять минут я припарковала автомобиль и достала каталку. Казалось странным использовать большую каталку для взрослых с целью перевозки нескольких младенцев, но идти по коридорам с мертвыми детьми на руках мне тоже казалось неправильным. Я представляла себе, как я запнусь и уроню их, как занятая мама, которая взяла слишком много пакетов с продуктами, чтобы лишний раз не возвращаться к машине.

Следуя инструкциям Майка, я пришла на пост медсестер. Тогда мне еще было тяжело затрагивать тему смерти. Когда я встречаю новых людей, мне хочется улыбнуться и мило с ними поболтать, но так как цель моего визита состояла в том, чтобы забрать тела детей, улыбка казалась неуместной. «Как поживаете? Я пришла за трупами детей. Кстати, милочка, твои сережки просто сногсшибательны», – представляла я наш разговор. С другой стороны, если бы я склонила голову и пробормотала о цели своего прихода, то меня сочли бы жуткой девчонкой из похоронного бюро. Здесь нужно было определить золотую середину: быть радостной, но не слишком.

После того как медсестры удостоили меня своим вниманием и сочли, что мне можно доверить младенцев, охрана проводила меня в больничный морг. Моей сопровождающей была суровая женщина, которой была известна моя низменная цель. После того как я несколько раз врезалась в стену каталкой, мне все же удалось вкатить ее в лифт, и затем мы начали спускаться в морг.

Первый вопрос охранницы был вполне логичным:

– Для чего вам каталка?

– Понимаете, – пробормотала я. – Это, эм, чтобы забрать младенцев.

Ее ответ не заставил себя долго ждать:

– Другой мужчина всегда приносит картонные коробки. Где он?

Картонная коробка. Гениально, черт возьми. Очень удобный способ транспортировки нескольких детских тел. Почему Майк не сказал мне об этом? Я уже провалила задание.