Когда гаснут звезды (ЛП)

Сезон цветения горного лавра подходил к концу, белые и розовые звездообразные гроздья рассыпались тонкими слоями, покрывая землю, как отработанное конфетти. Через густую рощу из них мы спустились в небольшую долину, где растительность сменилась папоротниками и виноградными лозами прибрежного луга и издавала болотистый запах. Направляясь на юг вдоль зеленого края луга, мы прошли еще с полмили или около того, пока не наткнулись на густые заросли ольхи, а затем на широкую, тихую рощу красного дерева. В центре возвышался гигант, от которого у меня защемило в шее, когда я посмотрела вверх, чтобы увидеть, какой высоты он достиг.

— Некоторые скажут, что это самое высокое дерево в мире, — сказал Хэп. Он был в своей униформе выходного дня, синей фланелевой рубашке, джинсах и коричневом фетровом стетсоне. Его широкие, с серебристым отливом усы шевелились вместе со ртом. — В Гумбольдте есть еще одно, которое может быть выше.

— Какой оно высоты? — спросила я.

Он посмотрел вверх вдоль поверхности ствола, который был слегка покрыт шерстью там, где волокна торчали, как пучки волос, красно-коричневые и почти человеческие. Наполовину про себя он сказал:

— Неужели знание так важно? Если что-то заходит так далеко, несмотря на все, что Вселенная бросила на это, может быть, мы должны просто сказать спасибо.

Как обычно, он был прав. Я последовала за стрелой ствола к далекому клочку неба, мандале бледно-голубого, темно-зеленого и ржавого цветов.

— Ты знаешь, где находишься? — тихо спросил он.

— Монтгомери Вудс?

— Что ты слышишь? — Именно тогда я поняла, что мы начали один из его тестов на выживание, просто для развлечения, но и совершенно серьезно.

Я напряглась, затем замерла.

— Деревья звучат так, как будто они шепчутся.

— Они могут сказать тебе, как вернуться к машине? Ты обращала внимание, пока мы шли?

— Я так думаю.

— Допустим, ты заблудилась, а меня здесь нет.

— Но ты есть.

Он улыбнулся.

— Нет. Что ты станешь делать?

— Поищу тропу еще раз, — предложил я. — Поищу воду.

— Какую?

— Тропу.

Он не сказал ни да, ни нет. Выросшая в чужих домах, я была искусна в чтении лиц и угадывании чувств, проецируя себя на других, но с Хэпом это никогда не срабатывало. Он был слишком глубоким и слишком тихим, слишком замкнутым в себе. Что это была за песня о том, что люди — это скалы и острова? Хэп не был ни тем, ни другим. Он был своей собственной дикой местностью.

— Который сейчас час? — спросил он.

Я посмотрела вверх сквозь навес, чтобы определить угол падения солнца. Я предположила, что мы вышли из машины около трех и шли час или чуть больше.

— Четыре пятнадцать. У нас полно времени до наступления темноты.

Редкая улыбка.

— Может быть, так и есть.

Я закрыла глаза и ощутила окружающее другими чувствами, не двигаясь, пока не начала слышать то, чего не было мгновением раньше — дрожь листа, превращенного в паутину, воду, движущаяся под землей струйкой, которая толкается и вздыхает. Было и еще кое-что. Помимо всего этого, помимо того, что я действительно могла слышать, если бы я собиралась проанализировать это рационально, звук двигателя, машин. Цивилизацию.

— Думаю, я знаю дорогу.

Он позволил мне вести себя оттуда, из рощи и через красную ольху, следуя указателям, которые незаметно, почти незаметно показывали мне, куда идти. Некоторые промежутки между деревьями выглядели иначе, чем другие, пробуждая мою память, предупреждая меня о ориентирах в белых полосах грибов, в лишайнике и во мху. Был солоноватый запах луга, влажный воздух, когда мы приближались к папоротниковому лесу, цветущий горный лавр в полупрозрачном розовом ковре. Несколько раз я сбивалась с пути, но Хэп не сказал ни слова. На этот раз он вообще не собирался мне помогать, и это тоже было не из упрямства, а из любви. Он хотел показать мне, что я могу это сделать. Что я была компетентна и находчива. Что я могу доверять себе так же, как он научился доверять мне.

Когда мы наконец добрались до машины, я наблюдала, как Хэп загружает свой рюкзак обратно в машину. Уверенные движения его рук и спокойная сосредоточенность. Здесь было самое высокое, самое прямое дерево, которое я когда-либо знала. Когда он повернулся обратно, я сказала:

— Спасибо.

— 52-

На следующий день приходит эксперт с отчетом о вскрытии. Способ смерти: насильственное убийство, удушение. Перелом подъязычной кости и повреждение мягких тканей шеи подтверждают это. Следы лигатуры указывают на длительное связывание.

— Когда Кертисы услышат, они сойдут с ума, — говорит Уилл, как только ввел меня в курс дела. — Конечно, они будут задаваться вопросом, будет ли Кэмерон следующей.

Мы в его кабинете, оба дрожим от постоянного стресса и слишком большого количества кофеина. Последние двадцать четыре часа были такими изматывающими и расстраивающими, что я едва помню поцелуй в его квартире. Как будто этого никогда не было, и это большое облегчение. У нас и так хватает забот.