Когда герои падают

— Остроумно. Нет, я привела вас сюда по двум причинам. Первая: рассказать вам одну историю. — она сделала паузу, изучая меня так пристально, что я могла проследить, как ее взгляд прочертил мои черты, провел линию по прямому носу, по изгибу бровей и проник в глаза. — Когда я была девчонкой, я влюбилась в итальянца во время летней поездки в Рим.

Мои брови поднялись. Я не думала, что разговор начнется именно так.

— Я была так молода, мне едва исполнилось девятнадцать, но в тот момент, когда я увидела его, я поняла, что он должен стать моим. У него были итальянские волосы, понимаете? Густые и шелковистые, такие объемные и вьющиеся, что я уже могла представлять, как мои руки касаются их, пока мы целуемся. — она засмеялась, и это был легкий звук, странный, исходящий от столь расчетливой женщины. — Он заметил меня мгновением позже, и когда мы встретились взглядами, я поняла, что он хочет меня. Поэтому, когда он подошел, я легко пошла с ним. Он был забавным, и мне нравилось, как он всегда использовал свои руки, рассказывая мне вещи, которые не мог сказать его рот. В нем была такая уверенность, что я чувствовала себя важной рядом с ним.

Она взяла паузу, делая глоток эспрессо, и я почувствовала, как на меня нахлынули воспоминания о ней, как о той молодой девушке, красивой персидке, заинтригованной иной культурой и красотой итальянского парня.

— Моя семья, конечно, ненавидела его, когда они узнали, что мы собираемся быть вместе. Я сказала им только потому, что полностью собиралась выйти за него замуж. Я училась на юридическом факультете, но хотела бросить учебу и навсегда переехать в Италию. Я хотела пить с ним вино на Пьяцца Навона [44] каждую ночь до конца жизни и родить от него детей. Мои родители сказали мне, что, если я хотя бы не получу диплом, они больше никогда со мной не заговорят. Я подумала, что такое еще один дополнительный год перед грандиозными планами на жизнь и нашей любовью? Так что, я вернулась в Америку в конце лета, и в течение следующих шести месяцев мы писали друг другу письма на ежедневной основе.

Ее улыбка была грустной, но тогда я уже поняла, что история будет трагической.

— Я заканчивала учебу через три недели, когда мне позвонил Донни. Его отец нуждался в деньгах. В их мясной лавке были проблемы, и банк не выдавал ему кредит. Поэтому он пошел к местному капо Каморры и попросил у него. Они не только дали кредит синьору Кароцца, но и предложили Донни работу.

Моя грудь сжалась от ужаса, когда я поняла, к чему все это идет, что я слышу еще одну историю о том, как мафия разрушила жизнь.

— Как и любая американская девушка, я смотрела фильмы о мафии, но толком не разбиралась в тонкостях этой организации Я не знала достаточно, чтобы попросить Донни не работать на них. Он начал зарабатывать хорошие деньги, накопил на покупку дома для нас, когда я переехала обратно. — она вздохнула, в ее прекрасных темных глазах застыла боль, а губы расплылись от воспоминаний о горе. — Он работал с ними всего месяц, когда попал в автомобильную катастрофу.

Я нахмурилась, открыв рот, будто могла поправить ее, потому что была уверена, что история пойдет не туда.

Яра сжала губы в знак признания моего шока.

— Ему было всего двадцать три года, и его сбил пьяный водитель. Он получил огромные повреждения, включая травму мозга. Когда я прилетела в Рим после звонка, я навестила Донни в больнице, он был подключен к аппарату жизнеобеспечения. Он находился в коме, и врачи не надеялись, что он придет в себя.

Слезы блестели в ее глазах, но голос был сильным, а глаза почти дикими от безумной интенсивности, когда она наклонилась через стол и крепко взяла мою руку в свою.

— Каморра оплатила его лечение в больнице, чтобы он жил столько, сколько нам с синьором Кароцца было необходимо для прощания. Их женщины приносили цветы каждый день, пока палата Донни не стала похожа на сад. Сам капо посетил меня, пока я была там, красивый, сильный мужчина, в мизинце которого было больше силы, чем во всем теле другого человека. Он взял меня за руку и пообещал, что будет заботиться о синьоре Кароцца и его семье до самой смерти. Он сказал мне, что, хотя он знал Донни совсем недолго, он до мозга костей понимал, что тот был хорошим человеком и стал бы мне хорошим мужем. Очевидно, мой Донни постоянно говорил обо мне.

Ноготь Яры болезненно впился мне в кожу, и когда я слегка поморщилась, она подушечкой пальца провела по больному месту.

— Они устроили для него красивые похороны. Капо подарил мне традиционную черную кружевную вуаль, которую сшила одна из жен, и я провожала моего Донни так, как он хотел бы, в окружении его Семьи и человека, который спас их от нищеты рядом с нами. Вы знаете, кем был этот человек, Елена?

Я знала.

Мои губы произнесли слова прежде, чем мой разум даже смог их вычислить.

— Амадео Сальваторе.