Когда герои восстают (ЛП)

— Кончи для меня, — приказал он грубо, его румяный рот был смазан моей влагой. — И Елена? Скажи мое имя, когда сделаешь это.

Я задрожала, когда он обхватил губами мой ноющий клитор и сильно всосал его, одновременно два его пальца прокладывали путь в мой тугую киску. Воздух не проходил в мои сжатые легкие, а кровь, казалось, кипела под кожей.

— Данте, — почти всхлипнула я, все еще напуганная ощущениями.

Мое лоно сжалось почти болезненно, а через несколько секунд я вскрикнула, когда все в моем теле напряглось, сжалось, как кулак, а затем быстро раскрылось.

— Данте, Данте, Данте, — взывала я к потолку самолета, пока мои пальцы запутались в его волосах, а киска сокращалась от его пальцев, клитор пульсировал на его языке.

— Вот так, — промурлыкал он, как воин-завоеватель, раскрывающий свои трофеи. Его пальцы нежно двигались внутри меня, выжимая каждую унцию удовольствия. — Посмотри, как ты вот так кончаешь мне в рот и на пальцы. Такая чертовски красивая и вся моя.

Пока я все еще пыталась перевести дух, Данте быстро расстегнул ремень и черные брюки, вытащив из боксерских трусов свой крепкий, покрытый венами член. Головка была набухшей и пурпурной, как слива, а когда он сильно и медленно провел по нему рукой, на кончике выступила жемчужина спермы. Я хотела сделать что-то с этим членом, что-то развратное и неправильное, например, провести по всему лицу теплой, твердой плотью, зарыться носом в короткие волоски у его основания, чтобы почувствовать запах его мужского мускуса, сосать кончик, пока он не наградит меня еще большим количеством соленого сока.

Но Данте не дал мне времени поддаться этим низменным желаниям, и какая-то часть меня была рада этому. Я не чувствовала себя полностью готовой к таким желаниям, даже с ним.

Однако наблюдать за тем, как он ведет себя подобным образом, было совсем другой историей.

Я застонала, когда он встал и грубо задрал мой топ до шеи, обнажив грудь.

— Держи это здесь.

Я беспрекословно подчинилась.

Он поднял одну ногу на подлокотник моего кресла, в результате чего его большое тело нависло над моим, а его толстый член уперся в мою обнаженную грудь. Это должно было быть унизительно, но мне нравилась динамика этого большого мужчины, прижимающего меня к креслу угрозой своей формы. Потому что он никогда не причинит мне вреда. Никогда не унизит. Он был так возбужден моим оргазмом, что не мог сдерживать свои развратные порывы.

Сейчас передо мной был не Данте Сальваторе, образованный, утонченный сын герцога.

Это был мафиози. Дон. Дьявол Нью-Йорка.

Он использовал вид моего вялого, сексуально возбужденного тела, возбуждая себя.

От прилива энергии, который зажегся во мне, у меня закружилась голова.

— Видишь, что ты делаешь со мной? — требовал он измученным войной голосом, почти злобно сжимая в кулаке свой член и дразнясь в нескольких сантиметрах от моего лица. Я была заворожена видом его головки, которая влажно двигалась в его хватке и выходила из нее. — Только с тобой, Елена. Только с тобой мне хочется трахать тебя, отмечать тебя, владеть тобой своим телом и своей спермой. Я собираюсь разрисовать тебя этим прямо сейчас, чтобы ты знала, что ты моя. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы лелеять. Моя, чтобы любить.

— Да, — шипела я, слизывая слюну, которая скапливалась в уголках рта, когда я смотрела, как его рельефный пресс сокращается и дергается от силы его удовольствия. — Когда я наблюдала за тобой той ночью в офисе, и ты так сильно кончил на себя... я хотела быть той, на кого ты кончал.

Данте зарычал, подавшись вперед настолько, чтобы положить свободную руку на мое горло, прижав меня неподвижно, чтобы он мог излиться прямо над моей набухшей грудью. Мы оба задыхались, не сводя глаз с этого члена, по стволу которого текла сперма.

— Скажи мне, донна, — выдохнул он. Сухожилия напряглись в его шее, когда он довел себя до кульминации. — Скажи мне, что ты хочешь мою сперму на этой коже.

— Я хочу этого, — призналась я, чувствуя слабость от желания, моя кожа уже покалывала в предвкушении. — Кончи для меня, мой капо.

— Cazzo (пер. с итал. «блядь»), — хрипло выкрикнул он за секунду до того, как его бедра подались вперед, и он начал кончать.

Я не забыла, как сильно он способен кончать. Вид его, покрытого собственной спермой, навсегда запечатлелся в моем сознании, но я все еще была потрясена и глубоко возбуждена, когда струя за струей горячего семени залила мою грудь.

Не задумываясь, я протянула руки к своим небольшим грудям, прижимая их к Данте.

Его стон раздался в груди, когда он выдавил последние капли спермы из головки и, наконец, выпустил свой размякший орган. Он смотрел на свою работу горящими глазами, а затем медленно, целенаправленно потянулся, размазывая влагу по моей коже.

— Ты носишь мою сперму с гордостью, — сказал он полуприказом, полувопросом.

Я оценила тон обоих. Он был не из тех мужчин, которые прямо спрашивают о моем согласии, потому что он знал все атрибуты моего разума. Если бы он спросил, я бы почувствовала, что вынуждена не согласиться, потому что так меня учили.