Когда герои восстают (ЛП)

Я устало вздохнул и снова вцепился пальцами в его волосы, откидывая его голову назад, чтобы лучше держать ложку.

— Che palle (пер. с итал. «чушь собачья»), — выругался он. — Ты, ублюдок, меня никто не посылал, ибо я сам пришел.

Это было неожиданно. Я снова изучил молодого человека, но был уверен, что не знаю его. Когда я посмотрел через всю комнату на Торе, который прислонился к стене, небрежно скрестив руки и ноги, словно ожидая чего-то обыденного, как автобус, он покачал головой.

Мы не знали этого человека, чтобы он ненавидел нас настолько, чтобы убить.

— Почему? — потребовал я, уронив ложку, потому что мне было скучно.

Умберто вздохнул с облегчением, пока я не схватил брошенную лампу и не зажег ее в сантиметре от его глаза.

Когда он закончил кричать, я повторил.

— Потому что я люблю Миру, — хрипло крикнул он, слишком громко и сильно, сухожилия на его шее напряглись.

Он выглядел и звучал как человек, у которого кончилась веревка.

Это меня порадовало.

— Ты влюблен в Миру? — спросил я, смутно удивляясь, что кроткая женщина может внушить такую страсть, что этот мудак рискнул бы своей жизнью, пытаясь отнять мою в моем собственном доме.

Он обиженно захлопнул рот, но прежде, чем я успел снова зажечь лампу, мягкий, певучий голос заговорил на языке, который я не привык слышать от нее.

— Влюблен в нее? Нет, но ты ведь любишь ее, не так ли?

Я глубоко вдохнул и выдохнул, прежде чем посмотреть через плечо на женщину, которая могла соблазнить меня и разозлить в равной степени.

Она все еще была в своей проклятой ночнушке, шелк был настолько тонким, что облегал каждый ее изгиб. Ради скромности она надела халат, но я забрал пояс, так что черный шелк по всей длине распахнулся и придал ей еще более привлекательный вид. Как бы я ни был зол, у меня все равно перехватило дыхание, когда она стояла там с растрепанными рыжими волосами, на ее лице не было макияжа, и от этого оно еще больше бросалось в глаза.

В совершенно другом наряде, в совершенно другом пространстве, она все еще напоминала мне какую-то языческую богиню секса и войны.

— Елена, — начал я с низким рычанием, прекрасно осознавая, что мое лицо забрызгано кровью, на моих окровавленных руках распухли костяшки пальцев, а на пальцах ожоги.

Я не хотел, чтобы Елена увидела меня таким.

Она была слишком умна, чтобы не знать, чем занимаются мафиози в тени. Как мафиози может наказать кого-то за попытку лишить его жизни. Она знала, за что меня судили, и не раз читала файлы ФБР о моих предполагаемых преступлениях от начала до конца.

Но ей не нужно было становиться свидетелем этого. Не говоря уже о том, чтобы я совершал эти деяния.

Она леди.

Она заслуживала бриллиантов, шелка и кружев, манер и торжественных приемов в бархатных платьях.

А не подвальных свиданий в полночь с мужскими криками, все еще доносящимися до стен.

Даже Козима никогда не видела эту сторону меня, безжалостную, кипящую тьму, которая была внутри меня. Я никогда не показывал ей этого, хотя она была замужем за моим братом, который часто был больше монстром, чем человеком.

Я не доверял ей, или, может, я не доверял себе.

В любом случае, стоять над мужчиной, которого я намеревался отправить в ад, и женщиной, ради которой я готов перевернуть небо и землю, было чертовски тревожным сценарием.

Она проигнорировала меня, ее взгляд был прикован к Умберто. Не колеблясь, она пошла к нам, ее босые ноги попадали в брызги крови, оставляя красные следы на участках чистой плитки.

Когда она оказалась на одной линии со мной, она остановилась, хотя и не признала моего присутствия. Я был раздражен, но в то же время мне было любопытно. О чем думала моя остроумная воительница?

— Ты любишь ее, — продолжала она с тем легким неаполитанским акцентом, которому нельзя научить, а можно только научиться с рождения. — Ты любишь ее, но не как любовницу. Как сестру? А, нет, быть может, как любимую кузину?

Умберто моргнул, но его рот странно искривился, что подтвердило подозрения Елены.

— Я знаю, что Мирабелла боится Данте, — спокойно продолжила Елена, усаживаясь на свободный стул, скрестив ноги, свободно сцепив руки, словно она находилась в комнате для задержанных в нью-йоркской тюрьме, где допрашивала клиента, а не в подвальной комнате пыток печально известного мафиози. — Но он не будет плохой парой для нее, не так ли? Он состоятелен и уважаем в обществе. Я не верю, что ты убил бы его только для того, чтобы избавить свою сестру от брака по расчету. Есть и другая причина.

Умберто плотно сжал губы, пытаясь подавить бурлящие внутри него эмоции.

Елена вздохнула, серьезно наклонившись вперед.

— Похоже, ты не очень-то привязан к своему зрению, синьор Арно.

Взяв ее подсказку, я зажег лампу в своей руке, и шипение пламени раздалось в тихой комнате.

Умберто тяжело сглотнул.

— Моя сестра заслуживает счастья.

— Да, — легко согласилась моя женщина. — Все заслуживают. А вот возможно ли это сделать это уже другой вопрос. Ты не думал о том, что, возможно, Данте тоже не хочет жениться на твоей сестре?