Когда герои восстают (ЛП)

Она держала пистолет поднятым, почти застыв в своей решимости защитить меня, пока ствол не уперся мне в живот. Я положил руку на оружие и освободил патронник, чтобы он упал в мою ждущую руку под ним. Затем я осторожно высвободил ее пальцы из захвата и свободной рукой запустил пальцы глубоко в ее волосы, наклонил ее голову, чтобы взять ее рот в собственнический поцелуй.

Мгновенно она растаяла. Вся эта опасная волна растворилась на моем языке, как чертова конфета, сладкая и вызывающая привыкание. Я пожирал ее, пока она не задрожала. Не в силах сопротивляться, я использовал другую руку, все еще державшую разобранный пистолет, гладя ее по интимным местам. Она была влажной, как я и предполагал, ее соки текли по моим пальцам, по оружию, которое должно было убить нас обоих.

Когда я отстранился, она прижалась ко мне, ее дыхание было таким же резким, как и мое.

— Никто не заберет тебя у меня без боя, — горячо прошептала она, ногти руки, которой она обвила мою шею, вонзились в мою кожу так, что я зашипел.

— Любой, кто попытается встать между нашей любовью, будет страдать и умрет, — поклялся я ей, снова целуя ее, потому что я находился под кайфом от адреналина, от запаха ее влажной киски в моем носу и от победы в борьбе, выигранной в моей крови.

Я почти взял ее прямо тогда и там, мой член был твердым как камень в трусах, но я знал, что злоумышленник проснется в любую секунду, и я не собирался рисковать ее безопасностью. Поэтому я с усилием отстранился, оставив ее руки, сжимающие воздух, и ее дыхание, заикающееся сквозь распухшие губы.

— Позже, боец, — пообещал я, подходя к креслу возле дверей и забирая поясок от халата Елены, брошенного на спинку. Присев рядом с мужчиной, я перекатил его, чтобы собрать его руки за спиной и закрепить их в узел наручников. — Позволь мне допросить этого figlio di puttana (пер. с итал. «сукиного сына»), а потом я закончу то, что мы начали, хорошо?

Она изучала меня телом в течение мгновения, что-то темное работало за ее взглядом, а затем она двинулась в мою сторону. Я слегка ошеломленно наблюдал, как она наклонилась, поднимая ноги незваного гостя.

Когда я не двинулся с места, она вздёрнула на меня холодную красную бровь.

— Ну, давай. Чем скорее ты узнаешь, кто прислал этого мудака, тем лучше.

Жесткая пуля смеха вырвалась из моих губ, но я проглотил веселье вместе с нахмурившейся Еленой. Черт меня побери, она была идеальной.

Не для всех.

К черту.

Мне не нужна была какая-то заурядная девушка, которая надоест мне за три дня.

Елена была идеальна для меня и только для меня.

Невозмутимая под давлением, непробиваемое хранилище секретов Семьи, страстная под этой холодной внешностью, и достаточно умная, чтобы сделать меня хлыстом.

Мечта сбывается.

Нет, я никогда даже не думал мечтать о такой женщине. Мое воображение было неспособно сформировать сложные слои Елены Ломбарди, но я с удовольствием провел бы остаток своих дней, тщательно раскапывая их, как археолог.

— Данте? — спросила она, когда я просто уставился на нее.

Я сделал выпад вперед, чтобы впечатать крепкий поцелуй в ее не накрашенные губы.

— Sei magnifica. (пер. с итал. «ты великолепна»)

Маленькая ухмылка появилась на ее губах, прежде чем она отрывисто кивнула мне, чтобы я поднял тело мужчины.

— Ты сможешь доказать мне, насколько после того, как мы разберемся с этим мудаком.

— Полегче, мое сердце, — пошутил я, сжимая грудь, когда, пошатываясь, вернулся к его голове.

Она закатила глаза.

И пока мы несли тело человека, который только что пытался убить нас, в подвал виллы Торе, я смеялся.

Я смеялся и смеялся, потому что жизнь с Еленой на моей стороне была охренительным приключением.

Его звали Умберто Арно.

Ему было не больше двадцати четырех лет, но в его профессии заказных убийц мало кто жил дольше.

Торе сразу узнал в нем одного из людей Рокко Абруцци, хотя он также был фаворитом Пьетро Кавалли.

Я бесстрастно смотрел на него, пока он захлебывался рыданиями, кровь вытекала изо рта и стекала по подбородку на пропитанную кровью ткань его черного свитера. Его правая бровь была рассечена, рот открыт, как прорезь для глаз, от того, что его зубы прорезали кожу, когда я ударил его.

Возможно, я немного перестарался.

Но, с другой стороны, этот жестокий ублюдошный сукин сын пришел не только за мной. Он подверг опасности Елену.

С тяжелым вздохом я откинул тело назад и обрушил сокрушительный вес своего кулака на его правую щеку. Она сморщилась под моей силой.

Умберто издал звериный вой.

Я вытер кровь с костяшек пальцев о его влажные от пота волосы.

— Я же говорил, — задыхался он, наклоняясь вперед на стуле, к которому я его привязал. — Никто меня не посылал.

— А я говорил, — дружелюбно сказал я, прежде чем откинуть его голову назад, запустив кулак в его волосы. Он посмотрел на меня сквозь пот и кровь. — Я тебе не верю. У тебя была причина прийти сюда сегодня ночью.

Он уставился на меня, один глаз почти опух.