Когда герои восстают (ЛП)

Елена рядом со мной не двигалась и не задыхалась. Она смотрела, как я медленно встал и подошел к умирающему.

— Ты не должен так умирать, — предложил я ему на низком, кипящем итальянском языке. — Ты можешь сказать мне, где сейчас Рокко Абруцци, и я смогу спасти тебе жизнь.

Он плюнул в меня, густая слюна попала мне на подбородок. Я вытерся, затем провел мокрой рукой по его лицу, несмотря на все его усилия.

— Нет? — я устало вздохнул. — Хорошо.

Я отступил назад и направил на него пистолет.

— На кухне, — прохрипел он сквозь кровь, просочившуюся через пальцы, прижатые к ране. — Testa di cazzo. (пер. с итал. «мудила»)

— Разве ты не видишь, что здесь присутствует дама? — спросил я негромко, а затем провел прикладом пистолета по его лицу.

Он рухнул, потеряв сознание.

Когда я посмотрел на Елену, ее глаза были широкими, темными и серебряными, как луна в ночном небе над нами. Она хотела меня. Это было видно по дыханию и расширенным глазам, по тому, как она извивалась, словно хотела раздвинуть для меня ноги прямо здесь.

— Позже, bella (пер. с итал. «красавица»), — пообещал я, беря ее за руку и ведя к двери.

Мы бесшумно вошли в дом, переступив через одного охранника, когда спустились по лестнице и завернули за угол на уровень с кабинетом Рокко. Я взял его на удушающий захват. Когда Елена прошла мимо него, она осторожно положила его вывернутую руку на грудь, чтобы не наступить на нее.

Как она смогла рассмешить меня в такой момент, уму непостижимо.

Голоса в кабинете оповестили нас о том, что у Рокко гости. Я жестом показал Елене, чтобы она осторожно подошла и подождала у двери.

— Слушай, ты, придурок, — прошипел он на быстром итальянском. — Я работаю с твоей сицилийской задницей только потому, что у нас общий враг. Я ни за что на свете не собираюсь оказывать тебе ни одной гребаной услуги, кроме этой. И если ты так обращаешься со своим помощником, то, должен сказать, я удивлен, что ты все еще в бизнесе.

Наступила тишина, пока Рокко слушал того, с кем говорил по телефону. Мое нутро сжалось, когда я задался вопросом, с кем, черт возьми, он разговаривает.

— Я достану его, ты, кусок дерьма, — крикнул Рокко, ударив кулаком по поверхности. — Ты разговариваешь с доном со своей чертовой родины, относись ко мне с уважением. О? — он сделал паузу, его дыхание было тяжелым от гнева. — Ну, пошел ты! Можешь забыть мой номер. Данте Сальваторе будет мертв в течение двадцати четырех часов, и когда он умрет, я ожидаю, что ты выполнишь свою часть сделки. Убирайся из Кампании и возвращайся на свой богом забытый остров, а?

Телефон захлопнулся, и Рокко выругался под нос по-итальянски.

Я поднес палец ко рту и дал знак Елене оставаться на месте, прежде чем толкнуть дверь Рокко и войти с поднятым пистолетом.

— Рокки, — сказал я на своем самом американском английском. — С кем ты, блядь, здесь разговариваешь?

Рокко сидел за своим роскошным столом, положив голову на руки. Как только он услышал мой голос, он замер, потирая усталое лицо, и опустил ладони на столешницу. Одна из них попыталась опуститься еще ниже, вероятно, чтобы достать пистолет, закрепленный под столом.

— Ах, ах, — укорил я. — Руки вверх, Рокко.

— Это ошибка, Сальваторе, — предупредил он. — Ты не хочешь этого делать.

— О? — я взвел пистолет и направил его прямо ему в глаза. — Думаю, хочу.

— Ты хочешь оставить Каморру калекой, да? Это повредит твоему собственному бизнесу в Америке, если ты это сделаешь.

— Каждый диктатор думает, что мир развалится на части без его правления. — я горько улыбнулся. — Это страх всех могущественных людей, осознать, что однажды они больше не будут нужны. Сегодня этот день настал для тебя.

— У меня есть люди, которые придут, как только я закричу, — попытался он.

— Кричи, — предложил я с удовольствием. — Я прострелю тебе рот, прежде чем ты успеешь издать хоть одну ноту из своего жирного горла.

— Хочешь притвориться хорошим парнем, Данте? — огрызнулся он, его порочность проявилась в румянце на лице и хриплой ненависти в голосе. — Ты ничем не лучше меня. Мы чертовы каморристы. Мы сражаемся друг с другом, чтобы достичь вершины, и убиваем тех, кого считаем врагами. Ты такой же убийца и злодей, как и я.

— Я никогда не говорил, что я не такой.

Он колебался, хмурясь от неспособности раззадорить меня.

— В твоей постели эта шлюха, жена Фрэнки, не так ли? Она заставила тебя прийти сюда и сделать это? Она так крепко обхватила твои яйца, что ты..

Я нажал на курок.

Пуля впилась в его руку, лежавшую ладонью вниз на столе, точно по центру. В том самом месте, где я любил целовать руку Елены.

Его крик был заторможен шоком, и прежде чем он успел выдать хоть какую-то ноту, я перепрыгнул через стол, заслонил его рукой от зияющего рта и приставил пистолет к его виску.

Я зарычал, мое дыхание было горячим, как огонь, на его лице.

— Ты не говоришь о ней. И вообще, закрой свой рот, пока я не задам тебе чертов вопрос, или я убью тебя прямо сейчас.

Он ударился о мою ладонь, его лицо исказилось от боли.