Когда герои восстают (ЛП)

На столе стоял кувшин, наполненный ручками и принадлежностями. Я осторожно убрал руку с лица Рокко и взял из него нож для писем.

— А теперь скажи мне, с кем, черт возьми, ты сговаривался по телефону?

Он уставился на меня, один маленький, черный глаз дергался.

Я вздохнул.

Сообщение поступило сквозь пулевое ранение в его руке, впившись в дерево под ним.

Он завыл, но я перекрыл шум, засунув пистолет ему в рот.

— С. Кем. Черт. Возьми. Ты. Разговаривал? — прорычал я.

Он что-то пробормотал про пистолет, но я не убрал его.

— Я тебя не слышу, — сказала я ему спокойно.

Он попытался снова, на этот раз громче.

На самом деле это было жалко. Каморрист должен быть сильным и стойким, не бояться. Смерть была для нас ничем, потому что она была нашим частым спутником. Она могла найти нас любым способом, потому что мы оказались не в том месте не в то время, оскорбили не того человека, или наш босс попал в неприятную историю с другим капо или конкурирующей семьей. От хныкающей нерешительности Рокко меня тошнило.

— Я говорил с Коза Нострой, — пробормотал он, обхватив пистолет, когда я слегка вынул его изо рта. — С Агостино ди Карло.

Ярость пронеслась сквозь меня, как поток.

— Ты работал с потенциальным капо нью-йоркской Коза Ностры, — повторил я тихо, слова были такими тяжелыми, что упали, между нами, как камни.

— Теперь он капо. Убил консильери два дня назад и получил титул.

— Зачем тебе идти против своих людей?

Это было почти неслыханно, чтобы мафиози меняли кланы, не говоря уже о том, чтобы полностью перейти в другую мафию. Обычно такие мафиози становились ненужными ни одной из сторон.

— Ублюдки на Сицилии посягали на Кампанию, — прорычал он, имея в виду территорию Каморры. — Агостино обещал вернуть их обратно.

— Sei debole, — сказал я ему наотрез.

Ты слабак.

— Ох, вот и она, — почти промурлыкал Рокко, переводя взгляд с меня на дверь. — Ciao puttana. (пер. с итал. «привет, сука»)

Я ударил его пистолетом по лицу, но он только рассмеялся.

Елена появилась в дверях с пистолетом у виска охранника.

— Он собирался устроить засаду.

— И ты добралась до него первой. — я был впечатлен и более чем немного возбужден этим фактом. — Lottatrce mia. (пер. с итал. «мой боец»)

Она усмехнулась, когда я двинулся вперед, чтобы забрать его у нее.

— Направь оружие на Рокко для меня.

Она так и сделала.

Я повернулся и нанес мощный удар в лицо другому мужчине, хрустнула щека, а затем я непримиримо смотрел, как он, словно бревно, падает на пол.

— Теперь, — я слегка разжал руку, кровь брызнула на пол. — Рокко, Агостино упоминал что-нибудь о traditore в моей организации? (пер. с итал. «предателе»)

Его глаза расширились, маниакальная улыбка овладела его раздутым лицом.

— Не так умен, как ты думаешь, Сальваторе.

— По крайней мере, умнее тебя. — я обогнул стол и поднял его на цыпочки, обхватив рукой его горло и крепко сжав. — Сейчас ты умрешь, Рокко, и я хочу, чтобы ты знал почему. Не потому, что я лучше тебя, потому что ты прав, я не лучше. Мы с тобой оба злодеи, люди с испорченными душами и алчными умами. Я не отрицаю свою тьму. Но я также не отрицаю и свет. Думаешь, что можешь заставить девушку выйти замуж только потому, что она любит женщину, а не мужчину, который выбрал ее? Думаешь, что должен убить человека, потому что завидуешь ему? Избивать кого-то, потому что он не согласен с тобой? Я лучше тебя не потому, что я чист как снег, Рокко. Я лучше тебя, потому что я, может быть, и злодей, но я не монстр. У меня есть сердце, и я знаю, как его использовать. Но, опять же, не поэтому я стану победителем. И не поэтому я собираюсь выстрелить тебе прямо в твой толстый череп.

Я наклонился ближе, мой рот оказался так близко к его рту, что старый, фанатичный дурак вздрогнул и заставил меня засмеяться.

— Я собираюсь убить тебя, потому что я хочу жить больше, чем ты. Потому что я сделаю все, чтобы остаться в живых и удержать свою женщину рядом. Я бы содрал с тебя кожу живьём и скормил бы твои куски всей твоей команде, чтобы показать им, как много я значу, когда увидел, что правление Рокко Абруцци мертво и Сальваторе снова захватают Неаполь.

— Ты жадный ублюдок! — крикнул Рокко.

Я дал ему пощечину. Открытой ладонью со всей яростью. Его голова повернулась в одну сторону, кожа мгновенно покраснела, как быстро застывшее желе.

— Бьешь как девчонка, — прошипел он, слюна с примесью крови упала на стол.

— Я бью тебя как суку, ибо ты и есть сука, — сказал я ему совершенно серьезно. — Ты думаешь, что можешь заставить Миру выйти замуж, Козиму Ломбарди попасть в сексуальное рабство и угрожать Елене?

— Ты не можешь, — вклинилась Елена, ее голос был правдив и звенел по кабинету, как церковный колокол.

Это привлекло мой взгляд.

Она стояла чуть сбоку и позади меня, ее пистолет был направлен на Рокко. Ее глаза были такими же холодными и серыми, как металл в ее руках.

— Лена, не надо, — приказал я.