Когда горит трава

Фонарь в руке его задрожал. Он быстро втащил Мей Сансая в хижину и захлопнул дверь.

Мей Сансай сел на пол и разгрыз орешек кола, предложенный кузнецом.

— Моя жена приготовит тебе ужин,— сказал кузнец.

И тут же он принялся с жаром рассказывать легенду о льве.

— Есть женщина, которая бродит по саванне,— говорил он.— Некоторые видели её, она всегда одета в белое. Она появляется обычно по ночам, и, говорят, у нее есть стадо.

Мей Сансай тотчас решил, что речь идет о Фатиме.

— Давно ли она в этих краях? — спросил он.

— Дай-ка мне сообразить. Разговоры о ней начались, кажется, недели две назад.

Сансай придвинулся к кузнецу и с пылом фанатика пожал его грубую руку.

— Как раз тогда я был в пути. Расскажи мне о льве.

— О нём никто ничего не знает. Охотники, ходившие за ним, говорят, что его следы всегда сопровождают следы стада. Аллах ведает, что это значит. И никто ни разу не встретил в саванне растерзанного человека.

— Так он не пожирает людей?

Кузнец снова пожал плечами и поправил халат.

— Слыхал ли ты когда-нибудь о льве, который не пожирает людей? — пошутил он.

* * *

Этой ночью Мей Сансай не мог уснуть. На рассвете он поднялся первым и вышел подышать свежим воздухом.

К нему подошёл кузнец и протянул руку:

— Как ты спал?

— Хвала Аллаху, прекрасно!

— Как твоя усталость?

Пока есть жизнь, усталости нету.

Они обнялись, как братья, и ещё минут десять обменивались любезностями‚ после чего кузнец предложил ему орешек кола. Беседа сосредоточилась на льве и женщине с белым стадом, о которой рассказывают легенды.

Я тебе что-то расскажу,— сказал Мей Сансай. — Знаешь ли ты, что из-за этой женщины я оставил дом и пустился в скитания?

— О, Аллах!

— Клянусь тебе!

И он поведал кузнецу историю девушки-рабыни Фатиме, как она прибежала к ним, моля о помощи, как его сын Рикку не может жить без неё и как он сам уже было решился прекратить поиски.

Однако рассказ кузнеца придал ему свежие силы.

— Я собрался идти дальше на юг,— заключил Сансай, — но теперь мне лучше выждать здесь. В твоём рассказе есть как раз то, что мне нужно.

Днём он позвал цирюльника побрить голову, потому что кузнец сказал, что он стал похож на язычника. Цирюльник намылил ему голову и побрил её так, что и следа от волос не осталось, и она заблестела, как страусиное яйцо. Обрив голову, он схватил Сансая за подбородок и так сдавил ему горло, что старик стал задыхаться. Это было необходимо, чтобы чисто побрить бороду. Сансай не мог сопротивляться. Он только ловил воздух ртом. Тёмные круги плясали перед его глазами.

— А вчера, — болтал цирюльник, — мимо нас проскакало несколько всадников.

— Вот как?

— Да. — Цирюльник привычным движением стёр со щеки Сансая мыльную пену и принялся править бритву на ремне, поглядывая на кузнеца, который раздувал меха. — Они скакали на север. Разве ты их не встретил?

— Нет, — сказал Сансай. А потом спросил: — А в какой город они направились?

— На севере есть город Контаго. Там живёт женщина по имени Контума. Она жена человека по имени Шеху. Он даёт ей приказания.

У Мей Сансая перехватило дыхание. Слова не шли к его сухим губам.

— Я слушаю тебя.

— Это всё! — Цирюльник правил бритву. — Эти люди, их было двадцать, ехали на встречу с Шеху в дом этой женщины. Так говорят.

— О! — Сансай боялся, что дар речи покинул его. — Выходит, что Шеху устроил в её доме притон?

Цирюльник правил бритву.

— По слухам, Кантума держит у себя мальчика, и Шеху говорит, что он не отпустит его, пока не поймает его отца. Говорят, этот мальчик фулани. Я рассказываю тебе, потому что ты тоже фулани.

— Скажи, один из них был на белом коне?

— Кай, да!

Мей Сансай встал и решительно запахнул халат.

— Кузнец, умоляю тебя, ты не можешь мне дать своего коня?

— Если угодно Аллаху.

— Я должен ехать в Контаго.

— Но отчего так скоро?

— Пойманный мальчик — мой родной сын Рикку, и, слушай меня, надо спешить, ибо в городе пожар.

Глава XVIII

Сансай погонял коня, как безумный. Полы халата развевались по ветру,глаза вылезали из орбит. Он припал к этому дикому коню и гнал его вперёд, только вперёд, и бил пятками его по бокам.

Он мчался мимо рисовых полей, лесов,зарослей боярышника, он распугал газелей, его чуть было не забодал буйвол, а он гнал коня вперёд, только вперёд.

В сумерки он остановился у потока и дал коню напиться. За день он проскакал путь, на который пешеходу понадобятся все пять. Он омыл ноги и позволил коню войти в прохладные воды. И вдруг он заметил, что конь нервничает. Он огляделся и втянул ноздрями сырой сладкий воздух. Выше по течению кто-то плакал, ему показалось, что это плачет ребенок.

В наступившей тишине он вывел коня из воды и посмотрел на его настороженные уши. Сансай уже собирался вскочить на коня и продолжить путь, когда плач послышался снова.

Он прошёл вверх по течению. На песке лежало двое детей, так похожих друг на друга, что Сансай тотчас же понял, что они близнецы. Он склонился над ними, бормоча:

— Где же ваша мать, о Аллах?