Когда горит трава

Рикку? — пробормотал Мей Сансай. — Этот маленький мошенник тоскует. Он бредит Фатиме, девушкой, которую мы выкупили из рабства.

Когда они добрались до стоянки Джаллы, было очень поздно. Сансай не мог рассмотреть в темноте ночи, что лежало за жёлтым кольцом пламени, но он слышал вой гиены в скалах и смутно различал очертания белых и коричневых зебу. Он разыскал циновку и распростёр на ней своё усталое тело.

— Большое у тебя стадо?

Джалла улыбнулся.

— Две сотни голов.

— Ты большой человек, Джалла.

— На всё воля Аллаха. Здесь у меня две сотни. Но знаешь, людям неохота платить налоги за всё, что у них есть.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Восемьсот голов у меня в других местах. — Он хитро подмигнул.

— Вай, вай!

В эту ночь Сансай спал, как убитый. Один день и одна ночь отделяли его от Докан Торо, но у него не было никакого желания возвращаться домой. Он стремился только вперёд, на юг.

Вскоре после восхода солнца Сансай сказал, что различает шум автомобиля. Отец и сын прислушались. Длинное красное облако вдали отмечало путь машины. Недалеко от стойбища Джаллы машина остановилась, и из неё вышел белый человек. Его сопровождал африканец в тропическом шлеме цвета хаки, в коротких штанах и ботинках. Они пробирались сквозь низкорослые кусты, о чём-то говорили и смотрели в записные книжки.

— Они идут сюда, — сказал Сансай. — Это сборщик налога!

— Это Бодеджо. А с ним вчерашний лесничий.

— Что им нужно? Налог?

— Нет! — улыбнулся Джалла. — Подождём — увидим.

Бодеджо шёл большими шагами. Лесничий побежал по земляной насыпи. Он нашёл проход в зарослях боярышника, и через минуту оба они стояли посреди поляны. Мей Сансай слышал, что доктор хороший человек, и теперь, видя его перед собой, мог убедиться в этом.

Доктор Макинтайр был ростом чуть ли не в 6 футов 7 дюймов и улыбался, как мексиканец. Несмотря на загар, дыхание Англии, казалось, овевало его, и Сансай понял, что встретился с иной цивилизацией.

Бодеджо посмотрел на стадо Джаллы.

— Есть жалобы? — спросил он.

Чике перевёл.

— Нет, — ответил Джалла.

— Есть случаи чумы?

— Мой господин, с тех пор, как ты сделал уколы, никаких признаков болезни . — Он посмотрел на отца. — Кай! Эта болезнь! Она чуть не сожрала всё моё стадо.

Бодеджо пошёл осматривать лагерь Джаллы, а Чике задавал вопросы и что-то отмечал в блокноте. Он был загадкой для отца и сына. Такой же африканец, как они, он, в отличие от них, в своё время учился в школе и теперь мог говорить и писать по английски. Он ездил на мотоцикле и пользовался непонятными инструментами.

Бодеджо вернулся удовлетворённый. Он приветливо улыбнулся Джалле и велел сообщать о любых подозрительных заболеваниях. Вместе с Чике они пошли к автомобилю.

Восторженные чувства не покидали Мей Сансая.

— Джалла, ты самый замечательный из моих сыновей!

— Почему?

— Ты ещё спрашиваешь, почему? Сам Бодеджо заботится о тебе и о твоём стаде.

— Он добрый человек, — сказал Джалла. У него множество дел. Он лечит от сонной болезни, даёт дома бездомным, улаживает споры. Только...

— Тау! Что ты имеешь против него? Ах да, налог! С этим надо примириться. Ты молод, и в тебе бунтует кровь. Но ты не можешь убегать всю жизнь от налогов.

— Это так, отец.

Бодеджо и лесничий были уже у машины. Сансай видел, как они сели в неё. Машина медленно тронулась, и облако красной пыли опять повисло над дорогой.

— Уехали!

— Да. Впрочем, они ещё вернутся.

— Пойдём поищем что-нибудь поесть. Я голоден.

Когда они собирали хворост для костра, Сансай сказал:

— Джалла, не пора ли тебе взять девушку, которая вела бы твоё хозяйство?

Казалось, Джалла не расслышал вопроса, и Сансай повторил его снова.

— Мне, отец? — спросил Джалла. — У меня была одна. Её звали Аминой.

— И где же она?

— Она убежала. После того, как Одио отсюда ушёл.

— Одио? Опять мой сын Одио? Где же он сейчас?

— Не знаю точно, отец. Одни говорят, что теперь у него своё стадо и он скитается где-то в глуши. Другие говорят, что он поселился там, где живут больные сонной болезнью. Я забыл, как это называется. Постой... Новая Чанка.

— Новая Чанка! Я слыхал это название. была Старая Чанка, которую сжёг Бодеджо, и построили Новую Чанку.

— Вот именно. Ну, пошли есть, отец.

Джалла натолок проса, добавил воды в горшок и поставил его на огонь. Он сидел на корточках перед костром и смотрел на него полными слёз глазами.

— А у тебя есть мука? — с детским любопытством спросил Сансай.

— Есть всё, кроме свежего молока.

— Но мы же его пили!

— М-да, — сказал Джалла. — Не мужская это работа.

Наконец, отец и сын совместными усилиями приготовили еду. Они хлебали кашицу деревянными ложками и оживлённо беседовали. Джалла сказал, что он утром выгонит скот к реке. Сансай, разморившись от еды, лениво развалился перед хижиной и стал смотреть в саванну.

Джалла взглянул на него и сказал:

— Могу я со спокойным сердцем оставить тебя?

— Пока ты не вернёшься, я никуда не уйду, — ответил старик.

— Но ты позабыл о сокуго, оно же поражает без предупреждения!

Мей Сансай засмеялся.

— Поверь мне, ничего не случится! Спокойно гони стадо к реке. Когда ты вернёшься, я буду здесь.