Когда говорит кровь

И всё же, её слова удивительно походили на рассказ юных Себешей. А в столь сложную интригу Джаромо просто не мог поверить. Против Лико зрел заговор. И окончиться он должен был его смертью, а вместе с тем, и смертями всех его близких.

И пусть путь, к которому тяготело сердце полководца, пугал сановника и заставлял всё его естество противиться, он сохранял верность. Верность до самого конца. Как и обещал Шето.

В день после разговора с Себешеми, они собрались в саду Лазурного дворца. Не считая Джаромо, Лико позвал туда только двух человек – своего верного друга Патара Туэдиша, а также наставника и учителя Эная Сантурию. Именно этот сухой старик, одержимый более чем странными идеями, и предложил им созвать народное собрание. Джаромо хорошо помнил, как он, выслушав пересказ слов юного главы рода Себешей, произнес, после долго молчания:

– Нам даст ответы наша старина.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Патар.

– Заешь ли ты как возникло и управлялось изначально наше государство?

– Конечно, свободные мужи Палты и сопредельных городов собрались вместе и заключили договор о союзе, который отлили в бронзовых дощечках, установленных на высокой стеле.

– Именно. Первый закон, положивший начало государству, возник на народном собрании. Сто двадцать семь лет свободные граждане правили своей землей, в согласии или благородном споре рождая истину и избирая владык, что вели их в бой и судили по высшей правде! В том была чистота и триумф достоинства человеческого, ибо отбирали они Великих! Так и нам, поправшим и предавшим лучшие из традиций, надлежит к ним вернуться. Ибо только в воле народа рождается правда!

– Но как собрать народное собрание вопреки Синклиту? – спросил своего наставника Верховный стратиг.– Старейшины никогда не поделятся даже самой мелкой крупицей своей власти.

– А для чего боги вложили в руку твою меч, как не для борьбы за правду? Для чего боги сделали тебя полководцем и поставили над военными людьми? Лико, послушай меня, вот твой шанс доказать что ты Великий герой, равный всем героем прошлого. Что ты – благословлён богами! Яви волю правды этому городу и всем недостойным, что захватили над ним власть! Твоя судьба, твое предназначение и есть твой путь. Ты воин, Лико, так поступай же как воин. Ибо в этом твоя суть.

– Ты призываешь меня обратить против них меч?

– Я призываю тебя показать им меч и ту власть, что рождает смелость!

Юный полководец смерил учителя долгим и пристальным взглядом. Его крепкие плечи, что были уже много дней согнуты скорбью, расправились. Его глаза, уставшие и переполненные болью, вновь полыхнули свирепым огнем. Он в мгновение ока стал тем прежним воителем, что словно живое воплощение бога войны Мифилая, вступал с триумфом в восторженный Кадиф.

– Да будет так,– произнес он, и каждое его слово отлилась сталью в окрепшем голосе.

– И помни, что власть дарует право вершить месть!

– Месть… да, у меня определённо есть на неё право.

Великий логофет хотел было возразить, отговорить, переубедить, указать иной, изящный путь… но взглянув в эти новые глаза, понял, что не посмеет ему перечить. Он был раздавлен свой покорностью этому человеку. И всё же была одна вещь, о которой сановник просто не мог промолчать. Ради памяти Шето.

– Лико, я верен тебе без остатка, но именно моя верность жаждет быть услышанной. Молю и заклинаю, если ты решил пойти путем войны и меча, покарай лишь самых виновных и пощади всех остальных, дабы даже самый черный язык не смел извернуться против тебя обвиняя в тирании.

– И чтобы меня заподозрили в слабости?

– Чтобы в тебе увидели правду и справедливость, а не палача, алчущего лишь крови!

– Да, в этом есть смысл, Джаромо. Даю тебе своё слово,– мрачно произнес полководец.

Так заговор породил заговор.

И в этом заговоре, Джаромо занялся тем, что мог сделать лучше всего – интригой. Тайной и невидимой властью, которую давали ему знания и хитрый ум. Ну а Патар Туэдиш, этот лихой и бесстрашный юноша, что словно пёс был предан Лико, занялся своим делом – и, командуя введенными на рассвете в город воинами первой и второй походными кадифарскими тагмами, расправлялся сейчас с рабами и наёмниками алатреев, захватывая Палатвир и весь город.

Солдаты были сейчас и возле Лазурного дворца, и возле Хайладской крепости и у Ягфенской гавани и у Прибрежных врат. Город, могучий столичный город, был занят силами двух тагм и сотен примкнувших к ним ветеранов. Джаромо и сам до последнего не верил, что это вообще возможно. Что столь дерзкий и безумный план сработает, но он исполнялся на его глазах.

Их путь был выбран. И они прошли по нему слишком далеко, чтобы поворачивать.