Когда говорит кровь

Хайладская крепость изменилась. Вроде прошло совсем немного дней, с тех пор как Айдек покинул её, полный убеждения, что навсегда отправляется в неизведанные земли, и вот, он снова был тут. Стоял внутри её стен. И не узнавал их. Нет, сами стены были всё те же. Масляные лампы под закопченным потолком, крупная кладка желтых камней, узкие коридоры, комнаты и залы, полные запахов гари, еды и пота. И, конечно же, плац во дворе с деревянными столбами для отработки ударов. Всё тут было точно так же, как и раньше. Как было день за днем, год за годом, что он проводил в этой крепости. И всё же, каким-то непостижимым образом она стала иной.

В ней больше не было суеты, соседствующей с неистребимой ленью и расслабленностью. Не было слышно криков тренеров, что выбивая все силы из новобранцев, выковывали из них солдат тагмы. Не было и стенаний новичков, и смеха старых воинов, брани, и ленивых пересуд. Не было сановников, что с важным видом ходили от складов к воротам и комнатам командиров. Не было видно и их самих.

Весь дух, который наполнял Хайладскую крепость, сколько Айдек её помнил, исчез. Улетучился, словно унесённый порывом ветра. Того самого ветра, что уже ворвался в Кадиф и разлетался по всей необъятной стране, именуемой Тайларом.

Ветер перемен.

Ветер переворота.

Тот самый дикий и необузданный ветер неизвестности, появлению которого невольно поспособствовал и сам новоявленный фалаг Первой походной кадифарской тагмы.

Пройдя по пустому плацу до низкой пристройки у главной башни, в которой располагалась солдатская трапезная, он остановился, прислонившись спиной к крупным камням, из которых была сложена вся эта древняя крепость.

Солнце уже отмерило второй час от начала дня, и обычно в это время воины, хотя зной и духота ещё не успевали завладеть городом, уже изнывали от тренировок. Часть из них бегала под бодрые крики старших, другая – отрабатывала удары в поединках или на столбах, пока третьи, молодые, учились держать строй и биться как единое целое. Как знамя и тагма. Вновь и вновь поднимая пыль и насыщая ей воздух, поливая землю потом и отправляя на небо проклятья, тут ковалась железная мощь Тайлара.

Но сегодня плац был пуст, если не считать десятка воинов в полной броне у ворот напротив, да ещё пары возле склада и казарм. Впрочем, казармы тоже были пусты – почти вся первая домашняя тагма, не считая нескольких командиров и листарга Эдо Хейдеша, сейчас была в городе. Патрулировала улицы, чтобы не допустить мятежей, погромов или мародёрства, а также охотилась на остатки наёмников благородных алатреев, оказавшихся не к месту упрямыми, верными или просто тупыми.

Но, насколько слышал Айдек, особого сопротивления им уже никто не оказывал. С самого начала силы были слишком уж неравны. Ведь готовя свой заговор, алатреи явно не ждали, что против них восстанут тагмы.

Они думали, что армия, как всегда, смолчит и стерпит. Что она безропотно позволит им растерзать очередного любимого полководца, как уже бывало ранее.

Но армия не смолчала. Да и как она могла смолчать? Как они, воины и ветераны, что шли за Лико Тайвишем в бой, что брали по его приказу города и покоряли земли, что делили с ним тяготы походов и радости побед, как они могли отвернуться от него теперь? Как они могли отдать его той бездушной своре, что бросила их на произвол судьбы в землях варваров? Отдать тем, кто отказывал в подкреплениях и поставках, кто задерживал обозы, кто называл их войну незаконной, а их самих чуть ли не преступниками. Их, палинов и блисов, свободных граждан Тайлара, что отдавали всё во славу государства.

И когда эти носители расшитых жемчугом и серебром мантий решили отнять у них ещё и полководца, героя и победителя, они больше не захотели молчать, утираясь от бесконечных плевков и унижений.

Айдек хорошо помнил, как загорелись глаза ветеранов харвенской войны, когда на закате пятого дня марша, в их лагерь неожиданно прибыл Патар Туэдиш. Он ворвался на замыленной лошади. Один, без всякой стражи или рабов. Спрыгнув посередине лагеря, этот молодой воин, которого, как слышал Айдек, чтили одним из главных смельчаков на харвенских войне, тут же обратился к подошедшим к нему солдатам:

– Где ваш листраг, воины?

Те переглянулись и указали на палатку, после чего благородный господин тут же направился внутрь. Он провёл там совсем немного времени, после чего наружу вышли изумлённые арфалаги и начали организовывать общий сбор тагмы, не объясняя ничего и не отвечая на вопросы. По их приказу в центре лагеря почти сразу собрались все: солдаты, слуги, сановники при тагме. И тогда к ним вышел листарг Элай Мистурия и Патар Туэдиш.

Командир тагмы выглядел странно. Этот низенький человек, сочетавший общую худобу с округлым брюшком, казался ещё меньше, чем был на самом деле. Он словно сдулся и опал. Как пушистый пес, которого бросили в озеро. Когда они вышли, он было шагнул вперед но тут же оглянувшись на нежданного гостя смутился и замер на месте.