Когда говорит кровь

Скофа с интересом посмотрел на прятавшегося за капюшоном человека. Хоть по большому счету он был ещё новичком как в самом Кадифе, так и на темной стороне его жизни, но уже успел твердо убедиться, что очень немногие люди могли спросить хоть что-то с господина Сельтавии. И просто так, такими словами тут не разбрасывались. А значит, дело было и вправду важным.

— Узнай на досуге у своего господина, подводили ли мы его хоть раз. Что должно быть сделано, сделано будет. Можешь считать это нашим, на хер, девизом.

— Задание не обещает быть слишком сложным. Во всяком случае, для таких людей как вы, — словно и не услышав Лифута, продолжил тайный гость. — Есть один юноша, сын и наследник весьма знатного и именитого рода, его надо будет найти, похитить и, не причиняя существенного вреда, держать в укромном месте до дальнейших распоряжений.

— А под существенным вредом, что нам понимать? — поинтересовался Лиаф. — Он для всех довольно разным бывает.

— Наличие травм или увечий вполне могут считаться таким излишним и недопустимым вредом. Впрочем, определённый вред все же будет необходим. Нам потребуется его палец. С фамильным перстнем. В остальном — ничего серьезнее побоев. Надеюсь это понятно?

— Как хер ясно, — оскалился Лифут. — В отличие от ожидаемых распоряжений.

— Они будут прямо зависеть от определенных событий во внешнем мире. При одном их наборе вы выпустите юношу, при другом — убьете. Но развязка обещает быть быстрой, так что неопределенность вряд ли затянется дальше пары дней.

— Ларгес говоришь. Сын и наследник. Сука. Не херовое дело предлагаете. Сейчас же мистерии и все благородные по своим имениям поныкались, а на улицу и не выходят толком. Нет, ты не подумай, мы, если надо, и дворец штурмом возьмем. Только сработать то, видимо, втихую надо, я ж прав?

— Огласка раньше срока не допустима. И я не предлагаю дело. Я его поручаю.

— Ну да, ну да. Про спрос господина Сельтавии я запомнил. Ладно, придумаем, что. И особняки благородных ковыряются.

— Придумать придется. Но задачу вам упростит тот факт, что искомый для похищения юноша не будет всё время прибывать в родовом особняке.

— Вот как? Гуляка что ли?

— Напротив. Верный и весьма набожный последователь учения Лиафа Алавелии.

— О, сука. Херасе. Однобожник! И какое же благородное семейство встало на путь праведных?

— Вся семья и не вставала. Речь идет лишь об одном человеке.

— Имя то назовешь?

— Да. Вам нужно будет выкрасть Беро Анкариша.

— Анкариша? — оживился Лиаф. — Это ж из этого рода Верховный Понтифик происходит, верно?

— Всё верно. Беро Анкариш его сын.

Литфут присвистнул и хлопнул ладонью по столу.

— Во так-так. Нехерово мать его. Нехерово.

— Прошу не забывать, что эти сведения не должны предаваться огласке. И если пойдут разговоры без одобрения моего господина…

— Можешь не рассказывать мне, где я или мои люди, херов язык держать должны. Не мальчишки. Знаем.

— На это мы и рассчитываем. И так. Срок на похищение два дня.

— Сегодня уже будет с мешком на голове чалиться.

— Да будет так. Мой господин рассчитывает на успех. Не подведите его.

— Да что б мне хер гарпии поклевали. Клянусь под тенью Фераноны.

— Гарпии до вас могут и не добраться. Помните об этом. Всех благ и благословений.

Незнакомец поднялся и подошел к двери. Арно открыл её и, пропустив человека в плаще, тут же плотно закрыл и задвинул щеколду.

— Мерзотный типчик, должен заметить, — проговорил он заняв освободившееся место.

— Да хер он высокомерный, — Лифут достал мешочек с неизменными финиками, и тут же закусил один из сушенных плодов. — Небось, господам своим только жопы языком до блеска вылизывает, а гонору как у стратига или старейшины. Мудило. Ну да хер с ним, дело это не отменяет. Ха! Вот же сука драная. Сын Верховного понтифика — однобожник!

— Непростое обещает быть дельце-то. Да Лифут? — Арно вытащил из мешочка один финик.

— Может не простое, а может и херней окажется. Человечка на пару дней припрятать нам не впервой.

— Но не такого человечка, Лифут. Его будут искать.

— Пусть как свой хер под складками жира ищут, всё одно ни хера не найдут, — зло улыбнулся Лифут. — Так, пора дело обмозговать. Ща, я с мыслями соберусь немного.

Лифут ненадолго замолчал и прикрыл глаза, лишь беззвучно шевеля губами, а потом резко их открыв, заговорил бодрым голосом:

— В городе несколько собраний однобожников проходят, надо бы понаблюдать за всеми и за домом Анкаришей тоже. Чую с такой-то семьей он по-тихому ходить должен. По закоулочкам, всяким. Вот там мы его, сука, и сцапаем. Беро, — он повернулся к человеку со шрамом. — Эта часть на тебе и твоих дружочках.

— Справимся, Бакатария.

— Ясен хер, справитесь. Ну а теперь к тебе и твоей, сука, ветеранской гвардии, Скофа. На вас охрана. Будете опекать паренька в одном тихом местечке. Ну и всё прочие, что там с ним делать придётся, сделаете. Ну что глазами то хлопаешь, служивый? Ты вроде ручки легко мараешь, вот и потянешь работу мясника. Или не ясно что?

— Да нет, Лифут, всё ясно. Просто я человек для вас новый, вот и удивлен таким доверием.