Когда говорит сердце

Маша уже привыкла к тому, что Костик говорлив не только вслух, если можно так выразиться, но и буквами. Конечно, глупо было скрывать, что Костик ей нравится. Да и она ему вроде бы тоже. Во всяком случае, он не уставал признаваться в этом каждый день вот уже, наверное, с год. И называл ее и птичкой, и рыбкой, и солнышком. Успевал привезти то яблок, то игрушку после каждого экзамена, а перед защитой даже прислал целую корзину цветов с бантом. Так она и зашла в аудиторию – с флэшкой в одной руке и корзиной белых розочек в другой.

Рита все не появлялась, и Маша наконец смогла ненадолго остановиться. Ей казалось, что последний год она все бежит внутри огромного колеса: институт, практика, Костик, дом, институт… Даже вечером колесо почти не останавливалось, хотя, конечно, крутилось чуть медленнее. И вот сейчас, наверное, целых пятнадцать минут она уже никуда не должна была бежать, никому ничего не собиралась писать и можно было просто с удовольствием пить прохладный сок, размышлять и ждать подругу.

Глава вторая

Кроме Костика, как уже стало понятно, был в Машиной жизни и Паша – серьезный и очень немногословный сисадмин, с которым она познакомилась на практике. Студентам издательство не просто давало задания, но даже обеспечивало рабочими местами, чтобы будущие филологи могли заранее насладиться всеми прелестями редакторской работы. По сути, господа студенты на полтора месяца становились самыми настоящими полноценными сотрудниками – с кипой обязанностей, графиками, совещаниями, задержанными переводами и прочими заботами выпускающего редактора. Без всяких скидок на отсутствие опыта или знаний – пришел, так вкалывай. Кое-кто из Машиных сокурсниц от всего этого впадал в уныние и исчезал, понадеявшись на удовлетворительную оценку за практику, а вот Маша восприняла это как вызов. И стала сражаться, доказывая, что уж для нее все это вполне понятно и разумно, что она все знает, все умеет и ни за что не подведет.

(Тут мы отметим, что главный редактор Машину решимость вполне оценила. Оценка за практику была поставлена высшая, а после диплома Маша вернулась сюда уже настоящим сотрудником. Мама, как мы уже говорили, была не очень этому рада, но, с другой стороны, ведь «издание книг – это тоже очень благородно».)

Так вот, о практике. В первый же день Маша вместе с рабочим местом получила и неплохо настроенный компьютер. С ее точки зрения, неплохо, а с точки зрения издательских айти, так просто замечательно. Но, верная своей привычке опираться на собственные силы, Маша поставила себе несколько необходимых программ, скачанных из сети самым пиратским образом. В общем, прибежал сисадмин, поудалял программы, называя «тупых пользователей» нехорошими словами, и начал выяснять, какого, собственно, черта Маша не обратилась к нему «за нормальной прогой, а взяла такую корявую, да еще и засиженную вирусами».

После недолгого выяснения отношений Маша и админ Павел исполнились взаимного уважения. Павел поставил Маше все, что ей было необходимо, а Маша клятвенно пообещала, что будет обращаться за помощью только к нему. Про себя, правда, она решила, что обещание свое сдержит, но звать Пашу станет как можно реже.

Немногословный Паша, как оказалось, принял совсем другое решение – каждый день примерно за час до конца работы он заходил к редакторам и проверял все машины. Как-то само собой получалось, что Машина в этом списке была последней, а сама проверка заканчивалась вместе с концом рабочего дня (коллеги мило подшучивали, Маша в ответ только улыбалась, хотя, впрочем, была этим вполне довольна). Естественно, что Паша и Маша с работы выходили вместе. Можно сказать, что они «мило болтали», хотя это было бы не совсем верно: мило болтала Маша, а Паша, задав вопрос, молча слушал Машу и иногда вставлял слово-другое.

Да, новый Машин друг был более чем немногословен, и это Машу слегка расстраивало. Тем более что она-то, филолог, очень ценила слово, знала его настоящий вес и не могла не обожать тех, кто виртуозно владел искусством изъясняться, что буквами, что вслух. Наверное, из-за этого Паша до сих пор, уже почти полгода, так и оставался Машиным другом, не переходя в статус ни друга близкого, ни поклонника. Хотя, вероятно, сам он думал иначе. Но мы-то сейчас говорим о том, что чувствовала Маша.

Машино сердце в общем было спокойно – Костик, каким бы обаятельным он ни был, тоже пока на роль близкого друга или поклонника подходил мало. С точки зрения Маши, он прятал свое отношение к ней за бесконечной вереницей пустых слов. Хотя, может быть, девушка ошибалась и он просто робел?

– Ой, Машунька, ты в самый угол забилась, – послышался рядом Ритин голос.

– Привет, рыбка! – Маша вскочила и нежно обняла подругу. – Как же я давно тебя не видела…

Девушки обнялись и устроились друг напротив друга. На несколько секунд повисла тишина (если так можно сказать о модной и шумной пиццерии, где постоянно звучала музыка и от столиков вокруг были слышны разговоры).

– Ну как ты? – одновременно заговорили обе.