Когда говорит сердце

И рассмеялись, конечно. В школьные годы частенько так бывало – они начинали говорить вместе, даже просто повторяя вслух правила или заучивая стихи.

– Как давно, да, Рит? – смеясь, проговорила Маша.

– Ой, да… Ну рассказывай!

– Нет уж, сначала ты. У тебя это все как-то… проще.

– Да уж, проще, – вздохнула Рита. – Я не могу общаться с его мамашей, Валерка перестал реагировать на мою… Кажется, вместо свадьбы мы сразу к разводу перейдем.

Маша покивала – Валериных родителей она не знала, но вот Ритина матушка была настолько своеобразной личностью (даже про себя Маша не могла стерву назвать стервой, «скверное воспитание» давало о себе знать), что Валеру, в принципе, Маша понять могла. Вера Владимировна всегда знала все лучше всех, была уверена в своем мнении на сто процентов, только его и считала правильным, а потому перла (тут Маша никак не могла подобрать более мягкого слова) на несогласного собеседника как танк. Понятно, что Ритка оказалась такой мягкой и милой из одного только духа противоречия.

– Ну так отложите, в чем проблема-то? Или ты в своих чувствах сомневаешься?

– Знаешь, уже начинаю. Если сейчас мы не можем договориться по всяким мелким поводам, то что будет потом, когда придется серьезные проблемы решать?..

– Ты моя хорошая… – Маша погладила подругу по руке. – Не расстраивайся, все к лучшему. Я чувствую, что все будет хорошо.

Рита улыбнулась – она уже много лет была уверена, что Маша – настоящая ведьма. Только добрая. Во всяком случае, ее предчувствиям можно было верить куда больше, чем предсказаниям синоптиков и гороскопам. Одно плохо – Маша была настоящим «сапожником без сапог»: подругам помогала, советовала, причем безошибочно, а вот на нее саму ее магический дар почему-то не распространялся. Глупости Маша делала, как все нормальные люди, однако подруг от многих глупостей могла уберечь, если те, конечно, слушали ее советов.

– Наверное, Машунь, будет. Я ж тебе верю, сама знаешь.

Появление официанта на время отвлекло обеих от собственных проблем. Не сговариваясь (да и зачем, когда столько лет знаешь друг друга), девушки заказали пиццу и шампанское – и диплом отметить надо было бы, и встречу тоже.

– Ну а у тебя как? Что Костик, предложение сделал?

– Ритка, ну какое предложение? Он даже «люблю» никогда всерьез не скажет! Он мне просто друг…

– Подружка, он-то тебе, может, и друг, но ты для него уже давно почти жена. Во всяком случае, так он о тебе с ребятами нашими говорит.

– Что, правда?

(Маша действительно что-то такое подозревала, по косвенным, правда, признакам. Уж очень часто в последнее время Костик с ней обсуждал всяческие домашние проблемы, расспрашивал о вкусах на посуду и постельное белье, выяснял, какой именно она любит отдых. Делал он это достаточно… аккуратно, в многословной болтовне, но Маша-то могла понять, что просто болтовня, а что он хочет узнать на самом деле.)

– Правда, подружка! Гарику он прямо так и сказал: «Моя почти жена работу себе хорошую нашла… Теперь мы не пропадем».

Маша неблаговоспитанно присвистнула (манерам ее обучала прабабушка, которая застала совсем иные времена и совсем иное поведение «девушек из приличных семей», но иногда современность все-таки брала верх).

– Отлично…

– Это да. Маш, так у вас все серьезно?

– Ну что ты говоришь, какое «серьезно»?! Если я от тебя узнаю' о том, что «почти жена» и «теперь мы не пропадем»… Во болтун, а?

– Что болтун, то болтун. Но мы это уже года два как знаем… А я и того больше. Но он тебе хоть в чувствах-то признался, всерьез?

– Да говорю же, нет. По-настоящему – нет. А так, конечно, рыбкой зовет, заинькой… Милый такой зоопарк.

– Ты прости, что спрашиваю. Но вы хоть близки уже?

Маша усмехнулась – Рита и в самом деле была полной противоположностью своей мамы. Та бы уже все подробности интимной жизни выпытала, ну или хотя бы попыталась. А эта еще и извиняется…

– Не извиняйся, Ритуль. Дело-то житейское, в сущности. Только я тебе все равно на этот вопрос отвечать не стану.

– Прикольно, подружка. Ну, твое дело.

Рита тоже думала, что дело это совершенно житейское и Маша не рассказывает ей не потому, что стесняется, а потому, что не о чем тут особенно говорить. Ну мало ли, стали близки. Взрослые люди. Спят с кем хотят и никому не отчитываются. Вон как они с Валеркой, к примеру.

– Он меня все больше по клубам водит, а там не до объяснений в нежных чувствах. Потом домой проводит, пообнимает и «пока-пока».

– А тот, второй, Павел, да?

– А Павел вообще никуда не торопится, Рит. Слово-другое скажет и слушает меня. Да и виделись мы не так уж часто, диплом все-таки был. А у него работа. И делать он ее плохо не умеет – будет пахать, пока все не станет работать как часы. Разве что сейчас, когда я на работу вышла…

Рита подумала, что это далеко не самая скверная черта характера. Ее-то Валерка как раз был совершенно другим – все у него было на скотче, все абы как. Рита иногда даже с определенным страхом думала, что в доме от такого мужа забот будет больше, чем помощи.

– И с этим ты тоже дальше поцелуев не дошла, да?