Когда гремели пушки

— И не холодно тебе? — спросил он с удивлением. На его курносом веснушчатом лице играла добрая улыбка.

— Кто систематически этим занимается, тому не холодно, — ответил я.

— Силен!..

В это время вышел адъютант и, подавая полотенце, назвал меня по званию. Мой собеседник широко открыл глаза и сразу переменил тон:

— Извините, товарищ генерал…

Теперь пришла моя очередь задавать вопросы:

— А за что вас извинить?

— Да как же… В потемках принял вас за телеграфиста Кубина. Здоровенный он тоже…

— Ничего, в темноте ошибиться может всякий, — отозвался я и, чтобы как-то избавить курносого гвардейца от неловкого для нас обоих замешательства, попросил у него колун.

В юности я был мастером по этой части: около двух лет работал на заготовке дров. Да и в школе имени ВЦИК с топором расставаться не приходилось отопление там у нас было печным.

Старая сноровка не подвела. Колун точно ударил по самой сердцевине смолистой плахи, и она со звоном развалилась на две ровные части.

Так начался мой первый день пребывания в штабе 2-й гвардейской армии.

4

Познакомившись лично с офицерами штаба, я остался доволен ими. Штаб был укомплектован подготовленными работниками. Правда, некоторые не имели боевого опыта, но у них, как говорится, все еще было впереди…

Особенно хорошее впечатление произвел на меня полковник М. Д. Грецов человек спокойный, вдумчивый и рассудительный. В противоположность ему мой заместитель по ВПУ полковник В. А. Коровиков оказался очень горячим и экспансивным, но свое дело он знал превосходно.

Только, пожалуй, от начальника связи я не был в восторге. Сразу бросалось в глаза, что это офицер несобранный, сущность своей работы не постиг, к решению важных вопросов подходит поверхностно.

Отдав необходимые указания своим новым помощникам, я с разрешения командующего вместе с полковником Грецовым выехал в войска. Путь наш лежал на станцию Рада через величественный зимний лес, какой можно встретить только в нашей среднерусской полосе. На деревьях перестукивались дятлы. Белки осыпали снег с сучьев. Внизу у самой дороги сплошные кружева заячьих следов. Сосны стройные, высокие и хороши, как на полотнах у Шишкина. Недаром великий художник писал многие свои картины в здешних местах…

Весь день мы пробыли в частях 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Командовал им тогда голубоглазый великан Иван Ильич Миссан. Несмотря на неторопливость движений и спокойную речь, во всем его облике чувствовались непреклонная решимость, воля и смелость Впоследствии я неоднократно имел возможность убедиться в правильности этого первого впечатления. Генерал Миссан был бесстрашным воином. Он никогда не терялся и уверенно руководил войсками в самой сложной обстановке. Говорил Миссан с каким-то странным акцентом. Из-за этого многие считали его латышом. хотя в действительности Иван Ильич был стопроцентным украинцем.

Понравился мне и командир 24-й стрелковой дивизии Петр Кириллович Кошевой, хотя он совсем не походил на Миссана: был очень подвижен, говорил скороговоркой. К тому времени генерал Кошевой уже прошел большую школу фронтовой жизни и тяжелых боев. Об этом свидетельствовали ордена на его груди.

Все части 1-го гвардейского стрелкового корпуса отличались какой-то особой, не слишком броской, но обнадеживающей подтянутостью. Это шло, очевидно, от моряков, которые являлись здесь своего рода костяком. Но было немало и необстрелянной молодежи как среди солдат, так и сцеди офицеров, только что призванных из запаса. Они составляли предмет постоянной заботы ветеранов. Корпус имел значительную партийно-комсомольскую прослойку, и этим, конечно, прежде всего обусловливался высокий моральный дух его личного состава.

В подразделениях шла напряженная боевая учеба. Учились все: и бывалые фронтовики, уже побывавшие в ожесточенных боях под Сталинградом, и те, что лишь месяц назад приняли присягу на верность Родине. Но ветераны корпуса были в то же время и наставниками молодых, щедро делились с ними своим боевым опытом.

В одной из частей я встретил знаменитого бронебойщика Героя Советского Союза гвардии старшину Петра Болото. Слава о подвиге Петра Болото и его товарищей, сдержавших в наиболее тяжкую пору обороны Сталинграда натиск целого танкового полка противника и уничтоживших при этом 15 бронеединиц, облетела тогда всю страну. Теперь Петр Болото был лучшим инструктором в подразделении противотанковых ружей, а сам старательно овладевал специальностью пулеметчика.

В войсках мне часто задавали одни и те же вопросы:

— Скоро ли отправка на фронт? Когда будем бить* фашистов?

И я каждый раз отвечал, что выступление скоро и нам придется не только бить, но и добивать противника.

Цель моей поездки в войска и состояла, собственно, в том, чтобы на месте уточнить все детали подготовки армии к отправке на фронт. Прежде всего меня интересовало то, что было связано с погрузкой дивизий в эшелоны на железнодорожных станциях.