Когда я был настоящим

    Перед тем, как позвонить Назу, я постоял один в моей гостиной. Расположение диванов и журнального столика, обстановка кухни: растения, стол, холодильник – все это было как надо. Внизу слышалось, как по всему дому включаются радиоприемники и телевизоры. Работал по меньшей мере один пылесос. Я шагнул в ванную и посмотрел на трещину на стене. И здесь все точно как надо – не только трещина, но и вся комната: краны, стена, цвета, трещина, все – идеально. Я шагнул обратно в мою гостиную, снял трубку и позвонил Назу.

    - Готовы? – спросил он.

   - Да.

   - Хорошо. Запускаю печенку и котов. А дальше видно будет.

   - Отлично.

    Повесив трубку, я подошел к окну кухни и выглянул наружу. В двух домиках, стоящих на уступчатых, красных шиферных крышах здания напротив, открылись дверцы, и из каждой выпихнули по паре котов. Трое из них начали медленно петлять по крышам, каждый в своем направлении; четвертый просто уселся, да так и остался сидеть неподвижно. Правда, когда я слегка перемещал голову где-то на сантиметр влево, дефект стекла создавал впечатление, будто он удлиняется и извивается. Снизу донеслось потрескивание: хлоп - это сырая печенка приземлилась в горячее масло, потом – еще раз, третий, четвертый. Несколько секунд казалось, будто в нескольких улицах отсюда пускают фейерверки; потом треск утих, перейдя в непрерывное скворчание, время от времени прерываемое щелканьем. Я побрел обратно в ванную и стал смотреть на котов оттуда, ожидая, пока до меня дойдет запах печенки.

    Дождавшись, я шагнул обратно в гостиную и позвонил Назу.

    - Не то, - сказал я.

    - Что именно? – спросил он.

    - Да запах. Я думал, Энни проследила, чтобы сковородки опробовали. В смысле, чтоб они не были новыми.

    - Сейчас уточню у нее. Подождите.

    Я слышал, как он связался по рации с Энни повторил ей то, что я ему сказал. Слышал, как ее рация затрещала, связываясь с его рацией и снова со мной по телефонному проводу. Слышал, как она сказала ему:

    - Их опробовали. Мы все это отработали.

    - Она говорит, их опробовали, - сообщил мне Наз.

    Потом раздалось потрескивание, и я услышал, как голос Энни спросил у Наза:

    - А что не так с запахом?

    - Что с ним не так? – повторил Наз.

    - У него острый оттенок, - сказал я ему. – Вроде как у кордита.

    - Немного напоминает кордит, - сообщил он ей.

    - Он мне это уже говорил, - произнес ее голос. – Скажите ему подождать пару минут. Когда начнет доходить до готовности, должен исчезнуть.

    - Подождите пару минут. Должен...

    - Да, я слышал.

    Я снова повесил трубку и прошел в кухню. Растения, когда я мимо них проходил, зашелестели в своих горшках, зашелестели в точности так, как мне впервые это вспомнилось. Я подошел к окну. Теперь коты рассредоточились повсюду, черные на красном фоне. Мне было видно трех; четвертый, наверное, прошмыгнул за трубу. Я проскочил мимо края кухонного стола, достававшего мне до пояса, при этом задев его так же, как задевал в воспоминаниях, когда впервые вспомнил весь дом, - наполовину поворачиваясь боком сперва в одну сторону, потом в другую. Однако движение вышло недостаточно ловким, и рубашка, когда я проходил, слегка зацепилась за угол – не сильно, как за крючок, но все же задержалась на деревянной поверхности на лишних полсекунды, слишком плотно ее обхватив. Это было не то – не так, как мне запомнилось; в моем воспоминании я проскакивал этот угол ловко, так, что рубашка задевала дерево легонько, почти незаметно, словно плащ матадора, щекочущий рог быка. Я попытался снова - на этот раз рубашка вообще не коснулась дерева. Попытался в третий раз: прошел мимо стола, повернулся боком в одну сторону, потом в другую, попытался сделать так, чтобы рубашка мимолетно задела дерево при повороте. На этот раз с рубашкой все вышло как надо, зато с поворотом – нет. Трудно это оказалось, выполнить весь маневр целиком – надо будет попрактиковаться.

    Я переместился к холодильнику и потянул на себя дверцу. Дверца поддалась без сопротивления, открывшись одним плавным, слитным движением. Я закрыл ее, потом опять потянул на себя. И опять она открылась плавно. Я повторил это в третий раз – опять безупречно. Внизу пианист выходил из контрольного виража, ускоряясь на взлете к новым горизонтам. Я еще раз идеально открыл дверцу, потом закрыл ее в последний раз – все готово, можно начинать.

    Я снова позвонил Назу.

    - Теперь я хотел бы выйти из квартиры. Пойду вниз мимо хозяйки печенки.

    - Хорошо, - ответил Наз. – Отсчитайте тридцать секунд и выходите за дверь. Ровно тридцать секунд.

    Он повесил трубку. Я тоже повесил трубку. Постоял посередине гостиной со слегка приподнятыми руками, слегка вывернув ладони наружу, отсчитывая тридцать секунд. Потом вышел из квартиры.