Когда я был настоящим

– Да, но теперь окна в основной квартире четвертого этажа придется снова вынимать, чтобы поднять туда рояль.

В другой раз мы сообразили, что слишком рано довели до готовности двор: по нему придется ездить грузовикам, когда они будут вывозить из здания хлам, и усилия ландшафтного дизайнера пойдут насмарку.

– Как мы об этом не подумали? – спросил я Наза.

В ответ Наз улыбнулся. Я начал подозревать, что он намеренно склоняется к беспорядочному подходу. Когда нас возили с одной встречи на другую – к примеру, с самого объекта в наш ковент-гарденский офис, или в офис нашего архитектора в Воксхолле, или в мастерскую металлурга, который делал нам перила, или с аукциона «Сотбис», где выставлялась американская коллекция шестидесятых и куда мы ездили смотреть на холодильники, обратно на объект с заездом в администрацию Лэмбета (все, что я могу сказать: дали кое-кому на лапу), – так вот, каждый раз, покидая здание или снова к нему приближаясь, мы видели, как с территории выезжают грузовики, доверху нагруженные мусором, землей или выдранными батареями центрального отопления, и прибывают другие, с лесами, новой землей или длинными сосновыми досками. Попадались фургончики, набитые проводкой, фургоны с питанием, фургоны, принадлежащие экспертам в областях, о которых я в жизни не слыхал. Среди них были консультанты по каменным рельефам, техники-акустики, специалисты по сварке цветных металлов; у фургона этой последней компании на боку гордо красовалось: «В нашем искусстве мы – первые в Лондоне с 1932 года».

– И на каком же вы месте в лиге черных металлов? – спросил я у них.

– Мы сваркой черных металлов не занимаемся, – ответили они.

– А до 1932 года вы каким номером значились?

– Не знаю. Это вы лучше у начальника спросите.

Дальше шли гиганты: здоровенные краны на колесах, подъемные краны с крановыми лапами-захватами, эдакие скелеты, угрожающие и громадные. В одежде, заляпанной штукатуркой, мы шли в мэйферский салон-магазин роялей, оттуда – на склад использованной мебели, не дожидаясь, пока разноголосый перезвон кабинетных роялей четырех видов перестанет гудеть у нас в ушах. На факсовый аппарат, стоящий у нас в машине, приходили сообщения, и мы запихивали их в кармашки позади сидений, пока водитель жал на газ, чтобы доставить нас на другую встречу, а после, забыв, что получили, требовали послать их заново или возвращались по новой в тот же офис, на тот же склад. В результате гудение у нас в ушах не прекращалось – какофония, где смешивались модемы, и сверление, и арпеджио, и непрерывно трезвонящие телефоны. Гул, встречи, прибытия и отправления превратились в образ мышления – тот, что охватывал нас внутри нашего проекта, толкал вперед, дальше, снова назад. Никогда в жизни я не ощущал подобного стимула. Наз, как мне теперь кажется, это понимал и в некоторой степени даже культивировал хаос, чтобы все вовлеченные в дело тянулись из последних сил, горели, не теряли стимула. Гений, иначе не скажешь.

Честно говоря, стимулов хватало и без того – людям, которых мы наняли, платили огромные деньги. Если чего-то и не хватало, так это осознанного восприятия: трудно было заставить их в точности понять, что именно от них требуется. И при этом одновременно заставить их понять, как мало им требуется понимать. Не заставлять же их, чтобы прониклись моими идеями. Мне это было не нужно, да и ни к чему. Зачем? Это была моя идея; деньги платил тоже я. От них требовалось одно – знать, что делать. Однако заставить их понять, что делать, оказалось нелегко. Все они были первыми в Лондоне: лучшими сантехниками, штукатурами, мастерами по сосне и так далее. Они хотели работать по высшему разряду, и вбить им в голову тот факт, что обычные критерии в данном случае неприменимы, было трудно.

Самыми непрошибаемыми группами, с большим отрывом, оказались актеры и дизайнеры по интерьерам. Полные идиоты – и те, и другие. Для прослушивания актеров мы на пару дней сняли театр-студию «Сохо», поместив перед тем объявление в профессиональных изданиях. В нем говорилось:

Требуются актеры-исполнители. Работа в Лондоне на неопределенный срок. Постоянная готовностъ к вызову. В обязанности входит повторная реконструкция определенных ежедневных событий. Оплата высочайшая. Обращаться к Назрулу Раму Виасу по и т. д. и т. п.

Явившись в первый день, мы с Назом обнаружили в холле большую толпу. Мы велели водителю высадить нас за углом театра, а не прямо перед входом, чтобы войти без помпы – таким образом, рассуждали мы, нам удастся какое-то время пошататься в холле инкогнито, приглядываясь к людям.

– Вон того, кажется, стоит прослушать на роль мотоциклиста-любителя, – пробормотал я, обращаясь к Назу.

– Того, что в куртке? – пробормотал он в ответ.