Когда я был настоящим

– А когда починю, что делать?

– Снова разбирать. Потом опять чинить.

Какое-то время он молчал, обдумывая мои слова.

– Значит, вам вообще не надо, чтобы я играл? – спросил он в конце концов.

– Нет, – объяснил я ему. – Надо не играть – просто делать. Исполнять. Реконструировать.

В результате роль ему не досталась. Она досталась кандидату на место мотоциклиста-любителя, вызванному через одного, не из тех, кто сидел в холле. Актерского опыта у него было меньше, чем у двоих других, – почти совсем не было. Его движения и речь выглядели менее фальшивыми, менее вторичными. Вдобавок у него был свой мотоцикл, и он в них немного разбирался. К концу первого дня я отобрал его, плюс мужа неинтересной четы, плюс пару-тройку невнятных, безымянных соседей. На этом, однако, все и кончилось – больше мне никто не подошел. Когда мы снова уселись в машину, я сказал Назу:

– По-моему, театральная среда – не то место, где надо искать реконструкторов.

– Вы думаете?

Мы обсуждали это по дороге в Олдгейт, там у нас была назначена встреча с оптовым торговцем редких и вышедших из употребления осветительных приборов.

К тому времени, как мы туда добрались, я полностью убедился: не то.

– Но где же тогда? – размышлял я вслух, когда мы поехали из Олдгейта в Брикстон.

– Центры досуга? – высказал предположение Наз, запихивая в кармашек сиденья квитанции только что сделанного нами заказа. – Бассейны? Доски объявлений в супермаркетах?

– Да, – согласился я. – Это, наверное, места подходящие.

Мы отменили прослушивание, назначенное на следующий день, и Наз велел распространить объявления по новым точкам. Тут нам с выбором повезло куда больше. Старуха, ставшая хозяйкой печенки, увидела объявление на вечере бриджа, жена неинтересной пары – на занятиях по йоге. Пианиста мы подцепили в музыкальном журнале, он писал диссертацию по музыковедению. На роль он подходил идеально: тихий, мрачный, даже макушка лысая. Когда я объяснял ему, как делать ошибки, он печально кивал.

– Сперва вы ошибаетесь, – сказал я ему, – потом снова проигрываете пассаж, который у вас не получился, а подходя к тому месту, где напутали, совсем замедляетесь. Играете его снова и снова; потом, когда разобрались, как это делается без путаницы, играете еще несколько раз, возвращаясь к нормальной скорости. А потом продолжаете – по крайней мере, до тех пор, пока не дойдете до следующей ошибки. Доступно?

– Я должен намеренно ошибаться? – спросил он, глядя в пол. Голос у него был отсутствующий и монотонный, совершенно лишенный интонации.

– Именно. После обеда занимаетесь с молодыми учениками. Со школьниками. Материал довольно простой. По вечерам сочиняете. Будет и еще кое-что, но в основном это все.

– Согласен, – он по-прежнему не смотрел мне в лицо. – Авадс получить божно?

– Что вы сказали? – переспросил я. Последнюю фразу он пробормотал в воротник.

Он на мгновение поднял глаза. Вид у него был прямо-таки жалкий. Потом его взгляд снова уткнулся в пол, и он произнес, лишь немного четче:

– Аванс получить можно? За первые две недели.

Секунду подумав, я ответил:

– Да, можно. Наз этим займется. Ах да: только вам придется отрастить волосы по бокам. Это вас устраивает?

Его глаза стали медленно перемещаться из одного угла в другой, без особого энтузиазма пытаясь поймать в поле зрения волосы с обеих сторон от бледного лица. Затею эту они довольно быстро оставили; он посмотрел на пол и снова печально кивнул. Ровно то, что нужно. Он подписал контракт, Наз дал ему денег, и он ушел.

Дизайнеры по интерьерам – с ними тоже была беда. Мы провели собеседование с несколькими. Я объяснял им, что именно мне нужно, вплоть до мельчайших подробностей; они же принимали это за намек самим взяться за создание декора!

– То, что вы предлагаете – стиль приглушенный, ретро, – сказал мне один из них. – И это очень интересно. Тут куча возможностей. Я думаю, нам следует повсюду пустить обои из искусственного волокна – у Шанталь де Витт замечательный выбор, – а по коридорам – линолеумное покрытие. Вот как мне это видится.

– Мне плевать, что вам видится, – ответил я ему. – Мне не нужно, чтобы вы создавали стиль. Мне нужно, чтобы вы в точности воспроизвели стиль, продиктованный мной.

Этот вылетел из комнаты, негодующе задыхаясь. Двое других в принципе согласились воспроизвести нужный мне стиль, но заартачились, когда дело дошло до незаполненных участков. Как я уже упоминал, в своих диаграммах я оставлял целые участки незаполненными: участки пола или коридора, не выкристаллизовавшиеся у меня в памяти. С тех пор некоторые из них ко мне возвратились, а другие, подобно лицу консьержки, нет, и я решил, что эти части на самом деле должны остаться незаполненными – дверные проемы нужно заклеить бумагой или зацементировать, куски стены оставить голыми и так далее. Нейтральная зона. Нашему архитектору это очень понравилось, но дизайнеры сочли это полным безобразием. Один из них согласился взяться за работу, и мы его наняли; однако когда дело дошло до непосредственного воплощения проекта в жизнь, он не выдержал.