Когда я был настоящим

Он сделал смесь гораздо более сухой; но ведь трещины – это, как говорится, дело случая, в какую сторону пойдут, не угадаешь. На эксперименты ушел еще день: мы перепробовали и соль, и лезвия, и нагрев, и всевозможные ухищрения, чтобы заставить ее потрескаться, как нужно. Кевин, пока занимался этим, часами насвистывал одну и ту же мелодию – популярную мелодию, которую я, кажется, узнал. Не всю насвистывал – только один кусочек, снова и снова.

– Это что? – спросил я его после нескольких часов отделывания, затирания и переделывания трещины, сопровождаемого насвистыванием.

– Чего – что?

– Вот эта песня.

– «История повторяется», – сказал он. – «Пропеллерхедс» поют.

Он приподнял брови и, повысив голос, полупропел, полупроговорил строчку, которую насвистывал:

– Все-э-то, прос-то, кусочек, истории, все пов-то-ря-ет-ся. Слыхали? – И тут же, отступив на шаг, спросил: – Ну как?

– Довольно неплохо. Я ее по радио слышал.

– Да нет; трещина как?

– А! Довольно хорошо. Только еще порезче надо сделать.

Кевин вздохнул и снова принялся за работу. Спустя несколько часов скальпелю, окунутому в смесь трикрезил-фосфата и лака, удалось разрезать и закрепить ее в нужной конфигурации.

– Довольны? – спросил Кевин.

– Да, – ответил я. – Но еще надо голубые и желтые мазки наложить.

– А это уж не мое дело. Я все, пошел.

С тем, чтобы найти нужного типа большие краны для ванны, особых проблем у нас не было; проблема была в том, как добиться, чтобы они выглядели старыми. Как вы себе, наверное, представляете, эта проблема возникала у нас часто: добиться, чтобы вещи выглядели старыми. Коридор пришлось ошкурить наждачной бумагой и обмазать небольшим количеством разведенного на масле дегтя. Перила пришлось обработать струей распыленного льда, чтобы окислились. А тут еще окна оказались слишком отчетливо-прозрачными; двор и крыши выглядели сквозь них не так, как надо. Поначалу я не мог ни понять, почему, ни выразить, что с ними не так; лишь без конца повторял своим сотрудникам, что двор выглядит не так, как надо.

– И что же в нем не так? – спросил ландшафтный дизайнер.

– В нем – ничего; дело в том, как он выглядит сквозь окна. Слишком отчетливо. Вспомнился он мне по-другому.

– Вспомнился? – переспросил он.

– Неважно, – отмахнулся я.

Подошла Энни – посмотреть – и тут же разрешила проблему.

– Это стекло такое, – сказала она. – Слишком новое.

В самую точку. Нынешнее стекло делают абсолютно правильным – ни сгустков, ни подтеков, ни ряби, все в него видно четко, в отличие от старого стекла. Мы убрали все окна и поставили новые.

Мои гостиная с кухней вышли хорошо. Внутренние стены мы сломали, чтобы получилась открытая планировка и помещение приняло нужную форму. Дальше мы принялись за обстановку. Я раздобыл – после долгих поисков – растения нужного типа. Ох, эта португалка! Внушительная дама: голос, мощное сложение. Она тяжело выгрузилась из своего фургона, таща за собой эти замечательные, буйно разросшиеся, зеленые папоротники и ползучие растения, фонтанами бьющие из своих белых керамических горшков.

– Эти не подходят, – сказал я Энни. – Слишком разросшиеся, слишком зеленые.

– Зачем не нрабились? – бушевала португалка. – Мои раздения здоробый! Хороший раздения!

– Я понимаю, что они хорошие, – ответил я. – В том-то и проблема. Мне нужны старые, жухлые, в жестяных кашпо.

– Кажпо не подходид! – с этими словами она шлепнула меня ладонью по руке. – Им мездо надо, опора надо. Я знаю, чего надо!

Позади нее, за окнами на той стороне двора, на крышах напротив люди трудились не покладая рук – заменяли шифер, который мы положили. Он оказался слишком кроваво-красным, не таким оранжевым, как надо. Португалка зажала длинный лист между пальцами, сунула мне под нос и свободной ладонью снова шлепнула меня по руке.

– Смодри! Нюхай! Мои раздения оч-чень здоробый!

Я вырвался и пошел к Назу, а Энни тем временем избавилась от нее. В тот же день мы нашли какие-то полумертвые растения в какой-то старьевой лавке.

На следующий день привезли холодильник. Мы ухватили его не на том упомянутом мной ранее американском аукционе, а на интернет-аукционе, который нашел Наз. Выглядел он в точности как надо, но дверцу слегка заедало всякий раз, когда ее открывали, прямо как предсказывал Грег, говоря, что так всегда бывает с дверцами холодильников, кроме тех, что в кино.

– Достали! – возмущался я. – Нет, ну они просто достали! Строят из себя настоящих мастеров – (эту деталь холодильника они рекламировали на сайте) – так неужели нельзя сделать так, чтоб дверцу не заедало? Ну какой, спрашивается, во всем этом смысл, если ее все равно заедает?

– Что вы имеете в виду? – спросила Энни.

– Это… Нет, это просто… Ну не должна она так, черт побери!

Я сел. Я был не на шутку расстроен.

– Не волнуйтесь, – сказала Энни. – Нужно просто заменить резину.