Когда я был настоящим

На сооружение копии банка внутри склада в Хитроу ушло две недели. Цепь, включавшую шину с каскадами голубой дряни, я закрыл, велев демонтировать копии магазина и кафе, вскоре после того, как решил устроить ту реконструкцию, где я даю указания своим убийцам; потом, как только принял решение реконструировать налет на банк, я забросил и ее. Однако двух водителей, исполнявших мою роль в реконструкции с голубой дрянью и шиной, мы оставили: одного в качестве реконструктора-водителя машин, на которых мы, реконструкторы-грабители, должны будем подъехать к месту действия, где его покинем, другого – вести бронированный фургон, который должен будет приехать забрать деньги, предназначенные для кражи.

Энни сфотографировала улицу перед самым банком: тротуар, отметины на нем. Рядом со зданием был крохотный тупик, где едва-едва можно было припарковать один фургон. Сюда должен был въехать наш бронированный фургон; мы несколько раз наблюдали за тем, как это проделывал настоящий. По всей длине этой улочки проходила желтая ограничительная линия. Дойдя до торца тупика, которым кончалась улица, линия закруглялась под тем же углом, что и беговая дорожка рядом с моим домом. Поначалу сотрудники городских служб нарисовали ее под прямым углом – там все еще виднелся старый, наполовину смытый первый слой краски, который шел дальше, к углам тупика, – но потом они, или, может, пришедшие им на смену через несколько лет, передумали и скруглили ее. Кто-то, должно быть, принял такое решение: то ли сами рабочие, то ли комитет дорожного хозяйства Чизика в процессе закрытого совещания в здании администрации. Как бы то ни было, Энни это сфотографировала, и мы все достоверно воссоздали: ту же кривую, тот же виднеющийся из-под нее слой, наполовину смытый.

Сэмюэлс подолгу наблюдал за банком с улицы, засекая время приездов фургона. Они их меняют, объяснил он, но если наблюдать достаточно долго, можно вычислить последовательность изменений и частоту ее повторения. Рано или поздно она обязательно начнет повторяться, сказал он мне. Это всего лишь вопрос терпения; надо ждать, пока не вырисуется картина.

– Терпение – это мне нравится, – сказал я. – Но я заметил, что вы не записываете время.

– Я все это вот сюда заношу, – он постучал себя по голове. – Потому меня и прозвали Слоном – память у меня цепкая.

– Я думал, это потому…

– И поэтому тоже. Все это у меня в книжке есть. Я вам подарю экземпляр.

Он так и сделал, однако читать ее я не стал. Был слишком занят, наблюдая, как все складывается воедино. Три недели спустя после нашей первой встречи с Сэмюэлсом в «Проект-кафе» мы были готовы начать репетировать реконструкцию. На эту репетицию требовалось много. Она, как и предупреждал нас Сэмюэлс, включала в себя столько хореографии. Тут присутствовали реконструкторы-грабители, реконструкторы-сотрудники, охранники из фургона и публика, как внутри банка, так и снаружи – всего тридцать четыре реконструктора. Это была самая смелая – с большим отрывом – изо всех предпринимавшихся мной реконструкций. И самая сложная в смысле управления информацией. Стены офиса Наза облепили диаграммы: диаграммы планирования, пошаговые диаграммы, диаграммы Вена, списки и указатели, и пояснения к диаграммам, спискам и указателям. Когда я заходил к нему туда по вечерам после репетиций, он всегда был занят: то вычерчивал еще одну, то составлял аннотацию к уже существующей, а то просто сидел за столом посреди всего этого, молча, с остекленевшими глазами, а по всей комнате стояло беззвучное эхо его бешеного жужжания.

План у нас был такой: в крохотный тупичок рядом с банком должен заехать бронированный фургон, чтобы доставить новые деньги – те, что для кражи не годятся, поскольку их ничего не стоит отследить, – и забрать инкассаторские сумки со старыми банкнотами, которые нам и были нужны. В этом фургоне поедут четверо реконструкторов. Двое из них понесут новые деньги в банк, третий будет сопровождать их до самого входа, но внутрь не войдет, а четвертый останется в фургоне. Охранники поступают так, чтобы создать непрерывные линии обзора, от помещения банка до фургона, с помощью человека у дверей: вроде того, как стервятники парят, растянувшись длинной цепочкой, в миле друг от друга, так что, если один увидит пищу и направится вниз, те, что по бокам от него в этой цепи, тоже направятся вниз, к нему, и вскоре об этом станет известно всей цепи.

Попав в здание банка, реконструкторы-охранники номер один и два должны пройти к дальнему окошку, где их впустят – через тамбур с двойными дверьми, известный среди сотрудников как «шлюзовая камера», поскольку пока не закроешь одну дверь, не откроется другая, – в защищенное бронированным стеклом помещение. Благополучно добравшись до этого помещения, они должны передать новые мешки реконструктору-кассиру, который вслед за этим выпишет им квитанцию; они тем временем будут ждать, пока мешки со старыми банкнотами, хранящиеся внизу, в подвале, поднимут на уровень первого этажа на небольшом электрическом лифте.