Когда я прижимал тебя к груди своей…

К Мэри, при получении ее портрета

Твоей красы здесь отблеск смутный, —
Хотя художник мастер был, —
Из сердца гонит страх минутный,
Велит, чтоб верил я и жил.

Для золотых кудрей, волною

Над белым вьющихся челом,
Для щечек, созданных красою,
Для уст, – я стал красы рабом.

Твой взор, – о, нет! Лазурно-влажный

Блеск этих ласковых очей
Попытке мастера отважной
Недостижим в красе своей.

Я вижу цвет их несравненный,

Но где тот луч, что, неги полн,
Мне в них сиял мечтой блаженной,
Как свет луны в лазури волн?

Портрет безжизненный, безгласный,

Ты больше всех живых мне мил
Красавиц, – кроме той, прекрасной,
Кем мне на грудь положен был.

Даря тебя, она скорбела,

Измены страх ее терзал, —
Напрасно: дар ее всецело
Моим всем чувствам стражем стал.

В потоке дней и лет, чаруя,

Пусть он бодрит мечты мои,
И в смертный час отдам ему я
Последний, нежный взор любви!

1806

Н.А. Холодковский

На смерть мистера Фокса

В газете «Morning Post» появился следующий непристойный экспромт:

Врагов страны смерть Фокса беспокоит,
А Питта смерть была приятна им;
Пусть Смысл и Правда чувства те раскроют, —
Мы ж должное заслугам воздадим.

На это автор послал в «Morning Chronicle» следующий ответ:

О гадина! Ты ядовитым зубом
И мертвого язвишь, в стремленье грубом
Ко лжи! Врагов страны скорбят сердца,
Плененные величьем мертвеца,
А языки лжецов клеймят лукаво
Того, чье имя увенчала слава!
Питт умер в цвете мощи, в блеске сил,
Хоть неуспех закат его мрачил, —
И жалости росистыми крылами
Он был покрыт; в ком благородство есть,
Тот воевать не станет с мертвецами.
Друзья, воздав хвалу ему и честь,
Простились с ним в печали, со слезами,
И все его ошибки, вместе с ним,
Покоятся под кровом гробовым.
Он пал, как Атлас: надорвались плечи
Под бременем борьбы противоречий;
И вот явился Фокс, как Геркулес,
И с ним наш строй разрушенный воскрес,
Но пал и он, кому свой жребий бритты
Вручили, – вновь надежды все разбиты,
И не один великий наш народ
Печален: вся Европа скорбь несет.
«Пусть Смысл и Правда чувства те раскроют»,
Чтоб честь воздать тому, кто чести стоит!
Так пусть же злая Клевета молчит,
Пусть мужа государственного дело
Не омрачает! Фокс, кого так чтит
Весь мир и чье безжизненное тело
Во мраморной гробнице мирно спит,
Оплакано друзьями и врагами, —
Фокс, чей талант враги признали сами,
В истории британской заблестит,
Как патриот, не менее, чем Питт!
И Питта, только Питта, чтит хвалою
Лишь Зависть, под личиной чести злою!

1806

Н.А. Холодковский