Когда я уйду

Когда Люк впервые прочитал это письмо, ему захотелось прыгнуть в машину, разыскать ту девицу в шортах и сунуть ей под нос фотографию мертвой жены. Он доехал до главного шоссе и только тогда сообразил, что сзади в детском сиденье пристегнут Клейтон, которого он забыл завезти к Энни. Пришлось разворачиваться.

В течение трех дней Люк постоянно перечитывал письмо, не зная, что беспокоит его больше — жестокость Тифф или обходительность доктора Нила. Доктор Нил… вряд ли это совпадение. Просто преподаватель? Почему тогда он так часто фигурирует в записях Натали?

Люк отыскал номер доктора в телефонной книжке жены после того, как встретил его имя на конверте из «Маранафы». Однако телефоны были разные. Люк и решил, что люди тоже разные, а теперь не знал, что думать. Он тупо пялился в мобильный Натали, в темный заляпанный экран. В нем зрело ощущение, что она где-то рядом — точнее, ее часть, пусть крошечная, почти мультяшная, похожая на диснеевских принцесс, которых обожает Мэй. Больше всего на свете ему хотелось оставить свою спящую красавицу в покое, но список вопросов становился все длиннее, а список причин, по которым можно ускользать от ответов, — все короче.

Люк ввел пароль и пролистал приложения на экране, разбросанные хаотично. Быть может, именно поэтому ему не хотелось копаться в ее телефоне — слишком много приложений, слишком много времени надо потратить, чтобы в них разобраться…

Он полез в сообщения. Как же не по себе! Люк ощущал себя ревнивцем. Последнее сообщение пришло от доктора Нила. Надо же! Именно он — тот самый человек, от которого его жена получила последнее в своей жизни сообщение. Люк осторожно коснулся экрана, будто опасаясь, что тот укусит.

«Как я счастлив, что мы нашлись».

И всё. Люк пролистал остальные сообщения — от доктора Нила больше ничего не было.

Что за ерунда? Странное послание от преподавателя… И вряд ли это сообщение было единственным. Выходит, предыдущие жена удалила?

Люк просмотрел журнал вызовов. Увидев первые четыре, он выдохнул. Все вполне естественно: мама, Люк, Энни и Тамми, медсестра из хосписа. Люк прокрутил список дальше. Пятым номером значился доктор Нил. Они проговорили двадцать минут за неделю до того, как она умерла. Ну и ну!

Люк отбросил телефон, словно обжегшись. На глазах закипели злые слезы, и он вытер их кулаком. Нет-нет, жена была ему верна, нельзя ее подозревать…

Он собрался было снова взять телефон, когда дверь приоткрылась и в комнату проскользнул Клейтон, щурясь от яркого света.

— Эй, сынок, ты что тут делаешь? Уже… — Люк бросил взгляд на часы на тумбочке, но они моргали на цифре 08:00 — батарейка села неделю назад, а он так и не удосужился ее заменить. — Очень поздно, малыш. Что ты хочешь? Попить? На горшок?

— Хочу к мамочке!

Какой же он еще маленький — в детском одеяльце, палец во рту, весь взъерошенный… Люк притянул его к себе.

— Знаю, малыш. Я тоже по ней скучаю.

Клейтон вскарабкался к нему на руки и свернулся клубком, как котенок. Удивительно, он до сих пор пах духами Энни.

— У тебя есть я, а у меня есть ты. Можешь поспать со мной, если хочешь.

Клейтон вдруг охнул и выдернул палец изо рта.

— Мамочка! — Он метнулся по кровати за телефоном. — Я нашел мамочку!

Привычным жестом малыш листнул иконки приложений и нашел видеозаписи, которые Люку до сих пор не хватало духу посмотреть.

Что ж, у Клейтона теперь телефон вместо мамочки. Из динамиков послышался голос Натали. Люк нажал на паузу, пытаясь не смотреть.

— Прости, сынок, это я взял телефон. Хочешь, бери его с собой.

— Да, буду спать с мамочкой сегодня.

— Хорошо, спи с телефоном.

Люк хотел сказать, что это не мамочка, что у него была настоящая — из плоти и крови, что она носила его под сердцем девять месяцев, а потом кормила грудью. Обнимала его. Разве он забыл? Разве может ее заменить дурацкий телефон?

Но Люк промолчал. Он отнес сына в постель, подоткнул пиратские простыни и поцеловал в лоб, а затем нажал на кнопку проигрывателя. Закрывая дверь, слышал, как голос Натали запел колыбельную, а Клейтон сонно повторял слова — совсем как в те времена, когда мама была жива.

Люк покачал головой. На сына он не сердился. Ребенок помнил маму, и благодаря этим записям будет вспоминать ее, когда станет старше. Люк злился на Натали и на эти письма, которые заставили усомниться в ней впервые за все то время, что они прожили вместе.

Не важно, который час. Нужно подумать. В углу валялась гора грязной одежды, приготовленная в стирку. Порывшись в ней, Люк отыскал шорты и старую футболку с надписью «Мичиган». Затем спустился в подвал. Там было куда холоднее, чем в доме. Он обернул руки хлопковыми бинтами, затянув так, что едва чувствовал пальцы.

Срочно требовалось выпустить пар и подумать. Люк бросился к боксерской груше и ударил в тяжелый коричневый мешок. Еще раз и еще раз. Снова и снова. И вот уже пот заструился по лбу, намокли волосы. С каждым ударом летели капельки пота.