Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

Оглядев одно из роскошных платьев, она надрезала его и с остервенением разорвала в клочья. Затем проделала то же самое ещё с несколькими вещами.

― И не жалко? ― Эрен кивнул в сторону несчастных лоскутов.

― На хрен всё! Убожество. Никогда больше не надену это дерьмо. Если оно так нравится Вадиму, пусть сам его носит! ― Микаса издала истерический смешок. ― Порежу всё к чертям! А то ему, видите ли, можно рвать мои вещи, а мне подаренные им тряпки нет…

― Чего? Он рвал твои вещи? ― удивился Эрен.

Микаса умолкла, осознав, что ляпнула лишнее, вцепилась пальцами в чёрную ткань бриджей и стиснула зубы. Непрошеные воспоминания застали её врасплох, поглотили без остатка. Она молча прошлась до прихожей и принесла истерзанный шарф, положила Эрену на колени и села рядом.

― Это его рук дело? ― ощерившись, спросил он. ― А я-то думал, он не из тех, кто в пылу ссор станет бить посуду, и всё такое.

― Я тоже так думала. Но это странно: я не давала ему повода для ревности.

― Ревности?

«Опять лишнее болтаю!»

― Говорю же, я не давала ему повода… ― Микаса бросила взгляд на зеркальный столик, затем на пол, где она рыдала, прижимая к обнажённому телу бесценные красные лоскуты. ― За все пять лет нашего брака я ни разу не произнесла твоего имени в присутствии мужа, не принесла в новый дом ничего, что бы напоминало о тебе, ведь это… Это была цена, за которую я продала тебя.

Микаса спрятала лицо в ладонях, и её плечи затряслись в немых рыданиях; сквозь прижатые пальцы струились горячие слёзы. Эрен в растерянности глядел на неё широко раскрытыми глазами и пытался осознать услышанное. Он вспомнил злополучный вечер в пустом ресторане. Вспомнил свои мальчишеские угрозы и привкус крови во рту. Вспомнил позорный проигрыш и тщетные попытки достучаться до опьянённого властью и дорогим вином Дементьева.

«Кое в чём тебе всё же повезло… Не сомневаюсь, что Микаса отдалась тебе и из-за твоего безбашенного характера в том числе. Как ни крути, есть в этом нечто неудержимо притягательное, ― заговорила память насмешливым ненавистным голосом. ― Я всего лишь пообещал дать ей то, чего никогда не сможешь дать ты».

Отчего-то в её откровении и слезах Эрену виделось очищение ― естественное продолжение надругательства над вышвырнутой из комода одеждой. Он опустил руку на колено Микасы и утешающе погладил. Она наконец перестала плакать и несколько раз всхлипнула, утерев глаза запястьем.

― Лучше бы ты ненавидел меня, ― прогнусавила она, шмыгнув заложенным носом.

― Возможно. Только это непродуктивно. ― Эрен светло улыбнулся ей. ― Куда большую ненависть у меня вызывает старый ублюдок, воспользовавшийся слабостью потерянной, травмированной девчонки.

― Не оправдывай меня!

― Ненавидеть тебя я тоже не собираюсь.

«Как и делить с ним. Я дам тебе немного времени исцелиться и подумать, а потом заберу обратно себе! Насовсем. И к дьяволу всё!» ― твёрдо решил Эрен.

― Так что в итоге с шарфом? ― вернулся он к истоку разговора.

― Вадим в тот вечер порядочно налакался бренди и стал приставать ко мне, а я собиралась к Саше. Он психанул и начал нести ревнивый бред, вспомнил про этот несчастный шарф, отковырял его в шкафу и разрезал на куски. Он и раньше ревновал меня к каждому столбу, но до такой степени никогда. Ещё и к человеку, о котором я не сказала ни слова за много лет.

― Хм, даже интересно почему…

― Ну, может ему хотелось найти искусственную причину? Всё-таки он буквально выдернул меня из твоей постели тем летом! ― Микаса отрывисто усмехнулась. ― Наверное, ты единственный, в ком он видел реальную угрозу нашему браку.

― Как оказалось, не зря. Пошлю ему, что ли, цветы с открыткой «я снова трахнул твою жену»!

― Не ёрничай!

― Не лишай меня удовольствия!

― Вот уж чего-чего, а удовольствий у тебя сейчас предостаточно.

― Я рассчитывал, что они будут моими все эти грёбаные семь лет, могу и поёрничать.

― Стукнуть бы тебя чем-нибудь…

Микаса поднялась, собрала с пола груду вещей, распихала по пакетам и вынесла в прихожую. «Какой бы мразью я ни считал её мужа, он нередко проявлял проницательность. Наверняка он что-то видел в ней все эти годы… Вряд ли его ревность была настолько беспочвенна», ― размышлял Эрен по дороге в ванную.

После они пили чай на кухне, любуясь танцем солнечного света на поверхности стола. Микаса сидела на коленях Эрена и по-детски блюзгала чайным пакетиком, затем швырнула его в стоящую рядом пустую кружку, где уже скопилась гора его высохших и слипшихся «собратьев».

― А выкинуть их не судьба? ― состроив удивлённую мину, спросил Эрен.

― Да мне что-то лень, ― равнодушно отозвалась Микаса. ― Представляю, как дядя Леви распсиховался бы при виде этой импровизированной помойки!

― Заставил бы конюшню расчищать.

― Какую ещё, блин, конюшню? Мы же не в армии позапрошлого века. ― Микаса рассмеялась.

― Ну да… ― Он выдохнул и уставился в дисплей телефона, открывая непрочитанные сообщения. ― Райнер тут пишет, зовёт тебя прийти завтра в гости: соберётся толпа ― все наши ― будем напиваться как в старые добрые.