Когда я впущу тебя

– Это несоответствие между мыслями и убеждениями человека и его действиями. Например, я думаю, что спать с женатыми мужчинами в общем и целом плохо, но в реальности я продолжаю это делать.

– В таком случае…

– В качестве примера можно привести людей, которые отправились на экскурсию по подземным пещерам, и беременная женщина на большом сроке, которая шла впереди, застряла у выхода из пещеры. Начался прилив, поднимался уровень воды, и вскоре единственным человеком, который окажется в безопасности, будет эта застрявшая в камнях женщина, потому что ее голова находится над водой. У людей в пещере была шашка динамита и выбор. Взорвать невинную женщину и спасти всех остальных или сохранить ей жизнь и обречь всех других на смерть.

Джессика рассказывала про этот случай, словно он был взят из реальной жизни. Но история была выдуманной, и Карен слышала ее миллион раз в различных вариациях – она обсуждалась в работах по этике, когда она еще училась в университете, ее использовали для дебатов: утилитарная этика против деонтологической.

– И что они сделали? – спросила Карен, словно прилипшая к креслу в ожидании ответа Джессики.

– Ее взорвали.

Карен услышала шипение и поняла, что это она сама втягивает воздух между зубов. Джессика улыбнулась, видя, как ей не по себе, затем закинула ноги на диван и подогнула их под себя. Обычно такая поза воспринимается как классический признак самоуспокоения, но только не в случае Джессики. В ее случае это было доминирование, и Карен никогда раньше не доводилось встречать человека, которому у нее в кабинете было бы так комфортно, чтобы он мог принять такую позу. Она почувствовала раздражение при мысли о том, что грязь с обуви пациентки остается на ткани, когда она ерзает. Стала бы она класть ноги на диван у кого-то дома?

Джессика снова подала голос.

– Давайте поговорим про Адама.

Адама? Вот оно. Сейчас Джессика призналась в истинной причине своего появления здесь. Карен попыталась сделать непроницаемое лицо игрока в покер.

– Адама? – У нее уже так хорошо получалось сохранять нейтральный тон во время этих сеансов, что ее слова начинали звучать так, будто вылетали из говорящих часов.

– Э? – Джессика посмотрела на нее в недоумении. – А кто такой Адам?

– Вы сами сказали: «Давайте поговорим про Адама», – напомнила ей Карен, но Джессика выглядела так, словно на самом деле ничего не понимала, и уверенность Карен пошатнулась. Ей вполне могли послышаться эти слова. «Или я схожу с ума».

Джессика покачала головой.

– Я сказала: давайте поговорим про него. Вы спрашивали про мои отношения. Они стали более серьезными. Теперь моя жизнь с ним – это и есть настоящее, а когда он со своей женой, можно считать, что у них просто любовная интрижка.

Карен не могла говорить: слова Джессики задели ее за живое. И у нее появилось чувство, что девушка именно этого и добивалась. Она хотела, чтобы мысли Карен крутились в голове, как последний носок в барабанной сушилке. Не успела Карен оправиться от откровения, заставившего ее сердце остановиться на секунду, как Джессика добавила скорости.

Карен прилагала усилия, чтобы снова взять себя в руки. У нее было чувство, что она на допросе, и собеседник, сидящий напротив, точно знает следующий вопрос, а она сама даже не может предположить, на какую тему он будет. Она не собиралась позволять Джессике так действовать – она здесь главная; а Джессика просто девушка. Просто девушка.

– Вы много думали про его жену после того, как начали со мной говорить?

Джессика уставилась на нее стальным взглядом.

– Постоянно думаю.

– И что это за мысли?

Джессика заерзала на диване, Карен было некомфортно просто смотреть на нее.

– Разные. Иногда я представляю, как она набирается решимости и уходит от него. Иногда я представляю, как она приходит ко мне на работу, чтобы встретиться со мной лицом к лицу, ударяет меня, кричит на меня или делает хоть что-то. Порой я представляю, как сама иду к ней выяснять отношения. Рассказываю, чем занимается ее муж, чтобы просто посмотреть на выражение ее глупого лица. На прошлой неделе я заснула у себя за письменным столом, и мне привиделось, что я забираю у нее этот кричащий кулек с дерьмом и блевотиной и прячу его, наслаждаясь ее паникой.

Эти заявления вызвали у Карен меньшее беспокойство, чем все остальное в поведении Джессики. Для нее не было чем-то необычным слышать подобные вещи – это случалось почти каждый день. У большинства людей мысли в какой-то степени беспорядочны: на мгновение возникает образ – ты бьешь кулаком в лицо начальника, который только что назвал тебя идиотом; или кричишь на женщину, потому что она влезла вперед тебя в очереди в супермаркете. Но обычные люди знают, что их мысли не повлекут за собой поступки, этим они и отличаются от Теда Банди[17] и подобных ему. Джессика Гамильтон пыталась ее испугать. Но Карен никак не могла понять зачем.

– И как вы себя чувствуете после таких мыслей?

Джессика посмотрела на ноготь большого пальца и принялась теребить заусенец.