Когда я закрываю глаза, я вижу тебя

В отличие от других функций тела, дыхание поддается непосредственному влиянию, мы по собственному желанию можем изменить его в любой момент. Всякое изменение модели дыхания влечет за собой изменение осознанности, перцептивности и общего самочувствия. Таким образом мы регулируем степень своей открытости, а также готовность и способность к восприятию. Уменьшая дыхательную активность, мы можем сократить объем получаемой информации до уровня, который мы способны воспринять и переработать. Или, используя специальные техники в сочетании с определенной позой тела, мы можем повысить внутреннюю открытость и осознанность, как это уже не одну тысячу лет происходит в практике медитации.

Экспериментируя со своей моделью дыхания, клиент на собственном опыте наблюдает моментальное изменение и улучшение физического состояния. В перспективе умение расслабляться (в первую очередь при помощи постоянного легкого и глубокого дыхания) поможет ему лучше выдерживать состояния напряжения и тяжелые чувства. Тогда он сможет с открытыми глазами воспринимать ситуацию, и ему уже не придется прибегать к тем моделям преодоления, которые при длительном использовании ему вредят.

Научение

Когда мы попадаем в трудную ситуацию, наше тело реагирует при помощи проверенных на опыте моделей и рефлекторно усвоенных или приобретенных в результате научения, по большей части автоматизированных и потому бессознательных стратегий преодоления. Если мы, чтобы защититься и отгородиться в неприятной или опасной ситуации, с раннего возраста научились напрягать и зажимать свое тело, то, скорее всего, мы и сейчас в аналогичных ситуациях точно так же спонтанно напрягаем мышцы. В зависимости от импритинговой ситуации и возраста, в котором клиент усвоил эти стратегии, у него есть свои типичные участки тела, в первую очередь это могут быть плечи, лоб, затылок, рот и подбородок, глаза, таз и/или ягодицы. Ритм дыхания меняется в соответствии с ситуацией и прежним опытом, мы бессознательно дышим быстрее или медленнее, более поверхностно или глубоко, в большей степени животом или грудью или совсем перестаем дышать.

Иногда я демонстрирую рефлекс, который срабатывает, если мы поранились: стоит нам почувствовать боль, как мы за долю секунды напрягаем тело, сжимаем зубы, со свистом втягиваем воздух и задерживаем дыхание. Мы как бы останавливаем время, и нам удается перестать чувствовать боль или мы чувствуем ее не так интенсивно.

Если запечатленная в раннем детстве и в обсуждавшемся выше смысле вторичная стратегия преодоления является единственной постоянной моделью реагирования, то клиент не способен адекватно и гибко реагировать на актуальные ситуации. Эта модель — словно одежда, которая давно уже стала мала. Теперь, во взрослом возрасте, в его распоряжении есть множество других стратегий. Теперь он в состоянии самостоятельно и независимо строить свою жизнь. В первую очередь благодаря способности думать, рассуждать и взвешивать, клиент может принимать сознательные и целенаправленные решения.

На терапевтической сессии вы можете постоянно держать в уме вопрос: «Где клиент научился этому симптоматическому поведению? Какая ситуация соответствует этому симптому? В какой ситуации подобный процесс (был) уместен или полезен? То есть: в какой ситуации такое поведение и такие чувства клиента  имеют смысл?»

Если исходить из того, что симптомы очень точно отражают некое переживание, которое, однако, не является актуальным переживанием клиента, а относится к другому времени, то можно предположить, что по своему масштабу и силе симптомы соответствуют вызвавшей их ситуации. При этом практика показывает, что реакция тем сильнее, чем ближе в истории семьи исходная ситуация. Так, то, что пережил на войне отец, ближе, чем то, что испытал прадед или дядя. И чем тяжелее были события, тем тяжелее симптомы клиента.

Если физическая реакция проявляется в виде панической атаки, мы ищем в системе ситуацию, где паническая атака была (или была бы) абсолютно уместна: например, во время войны отцу нужно было доставить депешу через линию фронта или ему пришлось в окружении стать свидетелем гибели своих товарищей.

Если симптомом является внезапная сильнейшая усталость и ощущение, что больше не можешь ни дышать, ни двигаться, то возникает вопрос, кто в семейной системе испытал подобное физическое состояние и при каких обстоятельствах эти симптомы, как реакция, понятны. Не исключено, что найдется близкий клиенту человек, который во время бегства от наступающих войск противника заболел воспалением легких.

Иногда мы встречаем у клиенток физическую и психическую реакцию, характерную для ситуации изнасилования, хотя с ними самими ничего подобного не случалось. Они жалуются на смесь страха, вины, ярости и отвращения часто в сочетании с диффузными физическими состояниями и проблемами в партнерских отношениях. Если мы ищем в системе соответствующую модель, в семье часто находится женщина — мать, бабушка или тетя, которая стала жертвой насилия.