Когда явились ангелы (сборник)

Эти великаны были вдвое крупнее механических роботов на «Речной прогулке в диких джунглях» в Диснейленде – устрашающие тонны мускулов, только что привезенные из дебрей. Вполне довольные собой, они дремали в глубокой луже под беспрерывным градом оскорблений. Детишки бросали в их щетинистые носы кубики льда и скомканные стаканы от колы. Подростки дразнили: «Эй, Абдул, какую лужу надул!» Девчонка с резиновым индейским копьем тыкала им в вялое ухо, пока ее не остановил смотритель. Кажется, каждый прохожий считал своим долгом остановиться и выразить презрение паре сонных гигантов. Карлик без подбородка с «Поездки в небе» предпринял особые усилия: он набрал полный рот пептобисмола[253], потом показал сиделке, чтобы она подвезла его поближе, и оплевал их розовой пеной.

В палатке крутили сопроводительный фильм, Созданный ЮНЕСКО Благодаря Гранту Лабораторий «Саабо» и Проецируемый На Три Специальных Экрана, Предоставленных Компанией «Дюпон». На правом и левом экране мелькали слайды Африки, пораженной засухой, на центральном показывали, как иссохших бегемотов лебедками извлекают из створожившегося оранжево-красного болота их предков. Эти лежбища пересыхают, объяснял диктор, из-за продолжительной засухи и перегораживания рек с целью обеспечить электроэнергией развивающийся Третий мир.

После того как животное успешно извлекли лебедкой из болота, его обездвиживали бегемотским уколом, автопогрузчиком поднимали в усиленный товарный вагон, везли за сотни километров и выпускали в цепной загон с другими перемещенными бегемотами, ожидающими переселения. Загон выглядел таким же иссохшим, как те места, откуда их эвакуировали; в нем клубились мухи и густая оранжевая пыль.

«В первые недели проекта, – сообщал диктор, – бегемоты не раз бросались на ограждение, иногда прорывая его, но чаще ранясь. В конце концов мы сумели погасить эти атаки, добавляя в их питьевую воду специально разработанную в наших лабораториях смесь, и сделать их сравнительно более счастливыми бегемотами».

– Сравнительно с кем? – отозвался в темноте по обыкновению короткой репликой Джо. – Друг с другом?

Когда мы вышли из палатки, на земле лежали длинные тени; солнце садилось между шпилями Замка Золушки. У меня почти пропал интерес к съезду, но Джо считал, что нам надо появиться. Кроме того, его резервы тоже истощились. Так что мы сели в старинный поезд, доехали до ворот и там пересели на его современный монорельсовый аналог.

Пришлось подождать, пока наш машинист выкуривал сигарету на платформе. Вагон погрузился в беспокойную задумчивость. Пассажиры обмякли в хромово-пластиковых креслах. За открытыми дверьми небо было расписано малиновыми облаками, в точности, как приказал дядюшка Уолт, а ветерок доносил и уносил невнятные звуки и голоса из парка. Яснее всего слышалось записанное на пленку приветствие Аннеты Фуничелло[254] у ворот. «С вами мы, с нами вы, дорогие гости, – скандировала она, как дирижер болельщиков. – Мы рады видеть вас сегодня… гип-гип-ура!»

Никого из пассажиров ее песня не взбодрила. Перед нами сидела семья, числом шесть. Муж – отдельно, спиной к нам, свесив мускулистые руки за красную пластиковую спинку. Напротив, лицом к нам, томилось недовольное семейство. У жены были темные круги под глазами и вискозными подмышками. На коленях у нее хныкал малыш. С одной стороны от нее ныл первоклассник, с другой – сосала палец его сестра-шестиклассница. Через проход ныл вялый тинейджер:

– Ребята в школе даже не поверят, что мы не сходили на «Пиратов Карибского моря»!

– Хватит, детка, – устало отвечала мать. – У нас билеты кончились. Ты же знаешь.

– Можно было больше купить, – настаивал сын.

Остальные заныли хором:

– Да, надо было больше купить!

– И деньги у нас кончились, – отвечала мать.

– Не пошли даже на «Зачарованных птиц Тики». Ребята в школе просто не поверят.

– Что у нас кончились деньги? Так пусть лучше верят, эти твои ребята. А сами вы лучше прекратите, пока не поздно. Слышите?

Отец за это время не проронил ни слова, не пошевелился; только напрягались мускулы на предплечьях и большие рабочие руки крепче сжимали спинку сиденья. Я заметил, что запястья и руки ему удалось отмыть по этому случаю, но под ногтями так и осталась чернота, набившаяся за пятьдесят одну неделю работы на токарном станке в Детройте, или смены шин в Манси, или рубки угля в Мононгахиле.

«Согласно недавнему социологическому исследованию, – уже серьезнее продолжал голос Аннеты, – посетить "Дисней-уорлд" мечтает вдвое больше людей, чем любой другой аттракцион в мире. Внушительная цифра, согласитесь».

Никто не выразил кивком согласия, даже дети. Дальнейшего мы не услышали – вернулся машинист, дверь с шипением закрылась, и большая труба, гудя, помчала нас к отелю. Руки по-прежнему стискивали и отпускали спинку сиденья, стараясь не показать, как это становится трудно – держаться.