Когда император был богом

Женщина стояла в пустой кухне и мыла руки. В доме было тихо. Дети уже спали. Трубы нагрелись за день, и из крана текла теплая вода. Откуда-то издалека доносились раскаты грома и завывания сирены, слабые, едва различимые. Женщина выглянула в окно. На небе по-прежнему не было ни облачка, сквозь ветви клена проглядывала полная луна. Клен был совсем молодым деревцем с нежными резными листьями, осенью они становились ярко-красными. Ее муж посадил этот клен четыре года назад. Женщина закрыла кран и огляделась вокруг в поисках полотенца. Но его не было. Она упаковала все полотенца. Они лежали в одном из чемоданов.

Тогда женщина вытерла руки о подол и подошла к клетке с попугаем. Сняла зеленую ткань, которой ее накрывали на ночь, и отперла дверцу.

– Выходи, – сказала она и протянула руку.

Попугай осторожно перебрался на подставленную ладонь и вопросительно уставился на женщину.

– Это я, – сказала она.

Птица мигнула. Глаза у нее были черные, без зрачков. Настоящие бусинки.

– Иди сюда, – произнес он. – Иди ко мне.

Попугай говорил голосом ее мужа. Если закрыть глаза, можно подумать, что он рядом.

Но женщина не стала закрывать глаза. Она точно знала, что мужа здесь нет. Он спал сейчас на узкой арестантской койке – а может быть, и на нарах – в форте Сэм-Хьюстон, где всегда отличная погода. Она представила, как он лежит, закрыв глаза рукой, и поцеловала попугая в голову.

– Я и так здесь, – сказала она. – Я и так с тобой.

Она дала попугаю семечко подсолнуха, и он ловко разгрыз его.

– Иди сюда, – повторил попугай.

Женщина открыла окно и посадила его на подоконник.

– Ты очень красивая, – сообщил попугай.

Она пощекотала у него под клювом, и попугай довольно закрыл глаза.

– Глупая птица, – прошептала женщина.

И закрыла окно. Попугай остался по ту сторону стекла. Он постучал по раме лапой и что-то сказал, она не разобрала. Старалась не слушать, что он говорит. Постучала по оконной раме.

– Улетай.

Попугай взмахнул крыльями и опустился на ветку клена. Женщина схватила швабру, вышла во двор и стала трясти ветки. Брызги окатили ее дождем.

– Улетай, – повторяла она. – Улетай отсюда быстрее.

Попугай расправил крылья и скрылся в ночи.

Женщина вернулась на кухню и достала из шкафа под раковиной бутылку сливового вина. На пустую клетку старалась не смотреть. Опустилась на пол и поднесла бутылку к губам. Сделала большой глоток и стала смотреть на то место, где висели «Сборщицы колосьев». В свете луны белел прямоугольник. Женщина встала, обвела его пальцем и засмеялась. Сначала тихо, потом громче, так что затряслись плечи. Она поставила бутылку на стол, надеясь, что приступ смеха сейчас пройдет. Но он не проходил, она задыхалась от хохота, из глаз текли слезы. Наконец она перестала смеяться, взяла бутылку и глотнула несколько раз. Вино было терпкое и сладкое. Она сделала его прошлой осенью. Женщина вынула платок и вытерла губы. На платке остались темные пятна. Она заткнула бутылку пробкой, засунув ее как можно глубже.

– La donna и mobile, – напевала она, спускаясь в подвал.

Там женщина спрятала бутылку за проржавевшую железную печку, где никто не смог бы ее найти.

Посреди ночи мальчик пришел к ней в спальню и забрался в постель.

– Что это за странный шум? – спрашивал он, прижимаясь к матери. – Что это за странный шум?

Она погладила его по жестким черным волосам.

– Дождь, – прошептала она.

Мальчик успокоился и моментально уснул. Гром то стихал, то снова раскалывал небо. Если бы не шелест дождевых струй, в доме стояла бы тишина. Женщина лежала без сна и думала, что крыша протекает. Муж давно собирался ее починить, но так и не успел. Женщина встала и подставила под протечку ведро. На душе стало легче. Она легла рядом с мальчиком и натянула одеяло ему на плечи. Во сне он жевал губами, и она подумала, не голоден ли он. Вспомнила о леденцах, которые все еще лежали у нее в сумочке. Леденцы в золотой фольге. Она забыла отдать их детям. А продавец в магазине сказал ей что-то очень приятное. Ах да, похвалил красное платье. Хотел ее поддержать. И она это поняла. Женщина закрыла глаза. Завтра утром она отдаст детям леденцы. Ни в коем случае нельзя забыть о них. Она помолилась про себя и задремала, слушая, как капли падают в ведро. Мальчик сбросил одеяло и отодвинулся к стене, где было прохладнее. Через несколько часов он, его сестра и мать встанут и отправятся на Ченнинг-вэй, в Первую конгрегационную церковь, временно превращенную в пункт контроля над иностранцами. Там они получат идентификационные номера, которые придется приколоть к одежде. Потом их погрузят в автобусы и отвезут неизвестно куда.

Поезд