Когда исчезает страх

В летной школе была секция бокса. Если бы Кирилл с Яном на тренировках даже не полностью показали свое мастерство, то их бы непременно послали на соревнования военного округа. А там, конечно, дотошные журналисты либо приезжие судьи докопались бы: откуда взялись такие боксеры? Поэтому на занятиях секции приходилось хитрить, работать вполсилы, а в вольном бою выступать только друг против друга, благо вес был одинаков.

Иногда инструктор бокса ставил их для проверки в пару с другими противниками. Кириллу и Яну приходилось прикидываться неуклюжими новичками, теряющимися на ринге, не умеющими применять заученные приемы. Они только старались не пропускать ударов в лицо, а если противник очень наглел, то, как бы случайно, осаживали его увесистым «крюком». Инструктор, глядя на их бестолковую толкотню на ринге, в досаде покачивал головой.

— Друг против друга вы еще ничего, — говорил он, — а как с напористыми боксерами встретитесь — тошно смотреть. Никакого чутья! И тренировки не впрок. Лучше борьбой или гирями займитесь, не теряйте зря времени. На ринге толку не будет, поверьте, я вашего брата видел-перевидел.

— Товарищ инструктор, что же вы обижаете, нам ведь бокс нравится. Позвольте еще попробовать. Мы освоим, — потешаясь, упрашивал Ян.

— Не верю, — стоял тот на своем. — Боксера с первого взгляда вижу.

— Я только с неумелыми теряюсь, — пробовал убеждать Ян. — Если не буду думать о приемах — смогу против любого мастера выстоять. Вы попробуйте, испытайте меня в полную свою силу. Честное слово, не поддамся.

— Чудак, я же чемпионом Таврии был, — напомнил однажды инструктор. — Лепешку из тебя сделаю. Мне нельзя в полную силу.

— Попробуйте, не бойтесь… я выстою. Вот увидите.

— Ну, смотри, потом не жаловаться, — снисходительно согласился инструктор. — На всякий случай зубы шиной защити. В спарринге буду применять только те приемы, которые мы здесь разучивали. Оборона тебе известна. Старайся не пропускать ударов и, конечно, отвечать на них.

Курсанты, полагая, что бойкий на язык Ширвис попал в трудное положение, загоготали. Они заранее представляли себе, как этот гордец и насмешник будет посрамлен опытным боксером.

А Ян не унывал. Сперва он лишь неуклюже оборонялся, но так, что инструктор, несмотря на все уловки и хитрости, не смог провести ни одного чистого удара. Ширвис подставлял то плечо, то раскрытую перчатку и при этом ухмылялся. Это возмутило чемпиона Таврии.

— Перестань мельтешить! Не маши руками, словно мельница! — прикрикнул он. — С тобой любой мастер дураком будет выглядеть.

— Это факт не моей биографии, — с невинным видом возразил Ян.

— Я тебе сейчас покажу факт биографии! — не на шутку рассердился инструктор. — А ну, соберись! Один раунд всерьез пройдем.

И чемпион Таврии, чтобы не опозориться перед курсантами, резко пошел в атаку, намереваясь смять тяжелыми ударами насмешливого курсанта и заставить при всех просить пощады.

Первые секунды Ян только пятился и, как бы в испуге, мотал головой — увертывался, потом вдруг сделал какое-то молниеносное движение в сторону и неожиданно нанес такой крюк справа, что инструктор закачался.

— Ну тебя к бесу! — прерывая бой, в сердцах сказал он. — Никаких правил не признает. Битюг какой-то! Чуть челюсть не свернул. Бокс это искусство, а не драка. Понял?

— Как не понять! Я думаю, что и вы это почувствовали, — не без насмешки ответил Ян.

— Ну знаешь… — вскипел инструктор. — Видел я хвастунов, а такого впервые. Ты же меня оглушил, как копытом. Не зря же говорится: бойся корову спереди, коня — сзади, а несообразительного — со всех сторон. Я ждал приемов, которым обучал, а не лошадиного лягания.

— Может, переиграем? — спросил Ян.

Кирилл, видя, что, потешаясь, Ширвис заходит слишком далеко, прервал перепалку:

— Тебе только со мной драться. Я все сношу — и бодание и лягание.

— Что верно, то верно, — поддержал инструктор. — Машите кулаками как хотите, а я отказываюсь делать из вас боксеров.

— Смотрите пожалеете, — не унимался Ян.

— А вы, товарищ курсант, прекратите пререкаться! — вконец выйдя из себя, прикрикнул на него инструктор. — Я вам не друг-приятель.

С тех пор он словно не замечал их. Это устраивало и Ширвиса и Кочеванова: не надо было заниматься разучиванием давно известных приемов и нудными повторениями. Они приходили в спортивный зал только поразмяться на снарядах и в полное удовольствие побоксировать друг с другом.

Постепенно у них выработался свой стиль поведения и разговоров. Им нравилось вводить людей в заблуждение, показывать себя не такими, какими они были на самом деле. Это веселило, делало жизнь забавней.

По выражению их физиономий трудно было понять: когда говорят в шутку и когда всерьез. В какую бы передрягу они ни попали, всегда отзывались о ней пренебрежительно, словно о пустяковом деле, не стоящем внимания.

Однажды с Яном произошла история, ставшая легендой.

Выполняя очередное упражнение на учебном тренировочном истребителе, он так резко вышел из пике, что от небывалой перегрузки потерял сознание.