Когда исчезнет эхо

Но там ее ждал Вадим. Он словно предчувствовал, что любимая прибежит сюда, к месту, где они провели столько времени вдвоем, месту, где она узнала о его предательстве. Он плакал и просил у Жени прощения, говорил, что любит ее и просто не мог устоять перед соблазном. Если бы он порочил Катьку, говорил о ней плохо, то Женя не стала бы его даже слушать, но парень винил во всем только себя.

На фоне Митькиного убийства измена Вадима казалась не стоящей внимания мелочью. Поэтому девушка рассказала ему все: и о том, что увидела, и о найденном и перепрятанном золоте, и о том, что она скорее прыгнет с утеса, чем выдаст милиции своего дядю. Девушку трясло как в лихорадке, потому что она не знала, что делать. Решение нашел Вадим.

— Пойдем. — Он встал и потянул Женю за руку. — Мы должны все рассказать моему отцу, он умный и обязательно что-нибудь придумает.

Бекетов-старший рассказ Жени выслушал молча, не перебивая, задал несколько вопросов, строго по существу, немного покачался с носков на пятки.

— Ты права, девочка, — сказал он. — Тебе нужно исчезнуть. Мальчику этому уже не поможешь, доказать что-либо будет сложно, эти два мерзавца сошлются на то, что у тебя с головой непорядок, затаскают по экспертизам. Значит, так, ты напишешь прощальную записку, которую мы оставим на обрыве. Пусть все думают, что ты бросилась в воду. Вот только надо придумать, отчего.

— Понятно, отчего, — через силу сказал Вадим и густо покраснел. — Из-за моей измены. Я изменил Жене, и она не перенесла этого.

— Ну ладно, ты это подтвердишь, — немного ошарашенно согласился Бекетов-старший. — Но у тебя же будут спрашивать, с кем.

— С Катериной.

— Негоже втягивать в это еще одного человека. Она может проболтаться, что все это неправда.

— Это правда… — На Вадима было больно смотреть, и Женька старательно отводила глаза, чтобы не видеть его красивое, измученное лицо. — Я действительно был с Катериной, и Женя это видела. Она потому и оказалась в тех кустах, потому что убегала от меня.

— Да ты, оказывается, мерзавец, — задумчиво произнес отец, и в этой задумчивости было столько беспощадности, что Вадим зажмурился, и Женя вместе с ним. — Ну что ж, тогда комбинация усложняется. Женю будут все считать мертвой, станут искать, но не найдут, так бывает. Мы увезем ее в Москву, моего влияния хватит, чтобы выправить ей документы взамен тех, которые остались дома. Она начнет новую жизнь. Но подставлять под допросы тебя я не хочу. Не верю, что ты не проболтаешься, уж извини. Да и от притязаний этой девицы, — он имел в виду Катьку, и слово «девица» прозвучало в его устах как непечатное, — тебя нужно избавить. Поэтому самоубийств будет не одно, а два.

— И что, мое тело тоже не найдут? Это как-то странно, — неуверенно заметил Вадим.

Отец цинично усмехнулся:

— Почему же, твое найдут. И сделает это местный участковый, который давным-давно засиделся на своем месте и не может не мечтать о переводе в область. Он поможет мне, я ему.

Слушая рассказ Джеммы, Василий Васильевич покраснел как вареный рак. Впрочем, Юльке его было ничуть не жалко. Каждый должен отвечать за сделки с совестью, даже если расплата настигает много лет спустя. Это закон жизни.

— И что было дальше? — с нетерпением спросила она у Джеммы. — Если вы простили Вадима и уехали с ним в Москву, то почему оказались в Италии?

Джемма грустно улыбнулась и продолжила свой рассказ.

Тогда, тридцать лет назад, родители Вадима вывезли ее и сына в Москву. Ехала девушка в чем была, оставляя за спиной прошлое: родной дом, безутешного дядю-убийцу, коварную подругу, а главное — юношескую безмятежность.

Бекетовы поселили ее у себя, купили одежду, отец Вадима, как и обещал, выправил ей паспорт. Она начала ходить на занятия в институт. Жизнь потихоньку налаживалась. Но трещина в отношениях с Вадимом не склеивалась. Как Женя ни старалась, она не могла простить своего возлюбленного за совершенное предательство, каждую ночь, стоило ей закрыть глаза, перед ней вставала одна и та же сцена: два переплетенных, белеющих в темноте ночи тела на речном берегу, громкие стоны и победный крик страсти.

Ее передергивало, когда Вадим брал ее за руку, и от поцелуев она уворачивалась, потому что физически не могла выносить его прикосновений. Через две недели учебы она сообщила Бекетовым, что хочет переехать в общежитие. Первым, кому она объявила о своем решении, был старший Бекетов.

— Я тебя понимаю, девочка моя, — сказал он. — Понимаю и уважаю за твою решительность. Не скрою, ты мне стала как дочь, и я был бы счастлив, если бы ты вошла в мою семью. И Марии Игнатьевне ты очень нравишься. Но наш оболтус не заслуживает такой жены. Моя вина, слабым я его воспитал. Мужик должен быть цельным, а в нем этого нет. Что ж поделать…

— Вадим — очень хороший, — заплакала Женя, — и я люблю его, но простить не получается. Такое чувство, что Катька стоит между нами. Может быть, если я буду жить в общежитии, это как-то пройдет, я не знаю. Владимир Викторович, я очень вас уважаю, вы мне тоже стали как родные, и я никогда не забуду, что вы для меня сделали, но сейчас так будет лучше.