Когда истина лжёт (СИ)

Честно говоря, я была рада, что рассказала обо всём Ксене, что она поняла меня, но распоротая рана теперь саднила так, что лучше бы я закрыла тогда рот и не раскрывала своё сознание для воспоминаний об этом практиканте. Сейчас, сидя в гордом одиночестве в своей комнате, я просчитывала, чем бы всё закончилось, солги я. Мне было бы легче? Да, я не чувствовала бы этой боли. Зато появилась бы другая проблема – наращенный снежный ком лжи. Как по мне, то ложь страшнее боли. Я ведь просто ною. Нет никакого «исключительного» влияния на меня. Нет никакого прессинга. Я такая же, как и все. Что с того, что он там брякнул тогда? Если воспринимать все его слова за чистую монету, окажешься в дураках…. Так вот оно что. Тебя обвели вокруг пальца, Катя. Ты просто дурочка, такая же, как и все те влюблённые. Только у них, в отличие от тебя есть оправдание – им влюблённость глаза затмила, а ты – добровольно пошла на поводу у этого садиста. Почему? Потому что поверила в свою «необыкновенность»? Похоже, у кого-то слишком развито воображение и самолюбие. Ты попалась в его ловушку, Скавронская. Пора признать это. Нельзя больше оттягивать наличие твоего промаха, большой такой зияющей дыры в твоём черепе. Нельзя.

Наутро я не поняла, как вчера решила всё для себя. Вернее, каким образом мне стало так удивительно легко, что хоть один практикант, хоть десяток таких – покупаться на его обаяние я бы не смогла, как раньше. Думаете, что такого случилось, что за одну ночь всё изменилось? Мол, подумала, решила и всё? Да так не бывает…. Бывает. У меня бывает. Я принимаю свои собственные решения и соблюдаю их, несмотря ни на что. Устремлённость – то, чего у меня не отнять. Если я хочу забыть человека, я его забуду. Если я хочу быть безразличной, я буду. Почему? Потому что я этого хочу. И никто, никакие Егоры, Ксени и мамы, мне не указ. Мои решения – плод моих размышлений, обдуманный вывод после анализа ситуации. Именно таким методом мама думает, что я до сих пор придерживаюсь её веры. Именно таким методом я избавлялась от симпатии к Леонову. Именно таким методом я училась не лезть в чужие отношения. Да, не всё получается сразу, но меня никто не торопит. Так почему бы не попробовать изменить что-то? Но вся происходящая игра мне казалась какой-то ненатуральной, словно я сплю. Слишком легко я избавилась от воспоминаний об этом практиканте, слишком легко убрала пометку важности с них, и вот это слишком хорошее ощущение сейчас меня настораживало.

В четверг утром я благополучно проснулась уже в доме дедушки: мы приехали туда вечером среды, затопили камин, приготовили еду и уснули. Сегодня с утра планировалась уборка, генеральная. Количество пыли, образовавшееся за целый месяц, никого уже не удивило. Разве что мне снова хотелось поканючить, что придётся каждую детальку, даже самую маленькую типа узора на вазе, вытирать тряпкой или даже ушной палочкой. Надо ли говорить, что я старалась всячески схалявить и отлежаться под видом головной боли? Да-да, вытирать пыль – самое противное. Она слетает со шкафа и, пока приземлится на пол, успеет ещё попасть на тумбу или на статуэтку, которую ты, по воле рока, уже протёрла.

Дом у дедушки был отменным. Он строился, что говорится, на года. Вот и стоит весь такой из себя, крепкий, красивый, родной. Как его можно не любить и не хотеть приезжать сюда? К уборке это, правда, никак не относится. И я задавалась вопросом всегда: откуда берётся тут пыль, если в доме никого нет, никто эту пыль не гоняет, ей неоткуда падать. По идее, тут должно быть чисто. Так почему же всё наоборот?

Комнат хватало на всех. Гостиная, спальня для родителей, кабинет дедушки (который использовался отцом), а также четыре большие и просторные комнаты – планировалось для всех детей своего сына. Поэтому Пашка так любил поездки сюда: тут он мог отдохнуть от брата и спать спокойно, не слушать его болтовни, расслабиться и делать то, что он хочет. Никакого надзора и лишних глаз. Чем не прелесть?

Уборка затянулась до самого вечера. Мы даже не обедали. Пришлось кушать первое в восьмом часу, когда за окном уже сумерки опустились. Зато такая приятная атмосфера была в доме, чистом, уютном, тёплом. Семейный круг. Вкусная пища. Очаг тепла и доверия. Само собой мы разговаривали о всяких мелочах, об успехах Вари, о моём будущем, о маминых волосах и т.д. Плавно стол разделился, и уже мы с Пашей и отцом решили посмотреть новости по телевизору, а остальные – продолжали чаёвничать по уже третьему кругу. Если честно, то я не любитель такого количества чая за раз, но им, похоже, нравилось. Тем более, к чаю были вкусные мамины блинчики с вишнёвым вареньем. Но больше парочки в меня не влезло. И так всё было вкусным – куда уж тут на десерт оставлять место?

Диктор голосил последние новости на международном рынке, на политической арене, спортивные новости и ещё какую-то несуразицу, которую я не смогла различать из-за возникшей дрёмы. Когда проснулась, все обсуждали какую-то горячую новость. И судя по тому, что участвовала даже Варька, дело не из простых.