Когда кончаются игры

— Тим и Барс абсолютное оружие. Потому что уже умерли, и умирать теперь могут только так, и когда придет их время. Я не могу часто мотаться в твою реальность, при этом заходя в штаб… Но тебя нужно было тут спрятать. Поэтому в ближайшее время в твой мир я не попаду. Как я могу спокойно ждать, когда знаю, что он еще жив?

— Я с ним поговорю, — обещает Кай. — Тут что-то не так…

— Ты уже пытался с ним поговорить, — напоминает холодно Акросс, отнимает у него свой рукав, отодвигается.

— И нам вкратце, — просит Барс.

— По дороге обсудите.

— С чего ты взял, что я смогу туда попасть, если там без сознания? — не понимает Кай.

— Что, не хочешь попытаться? — фыркает Акросс. С каждой фразой они все дальше друг от друга. Тогда в разговор и вступает Тим — указывая на Кая, он спрашивает:

— Это он?

Замирает Кай, отходит к своему дивану Акросс, и что-то поясняет только усмехающийся Барс:

— Однажды Тим спросил у Акросса про другого капитана. Рассказать там… И Акросс стол перевернул, разозлившись. Где-то тогда я и подумал, что вы поладите.

— Барс, — одергивает Акросс. — Мне не смешно. Вам нужно убрать человека, который убил Гидру и пытался застрелить моего младшего брата.

Барсу становится неловко, и в то же время он никак не может перестать улыбаться — опускает уголки рта, но они снова пытаются подняться, похоже на нервный тик. Тим смотрит на разлитую по полу воду, вздыхает огорченно.

— Жаль, что девушку убили. Я на нее надеялся.

— Я тоже, — поддерживает Барс, и все равно в его голосе слышен задор, отразившийся на лице Акросса так, будто его ножом ударили. — Ну а брат как? Выкарабкался? Вы с ним нашли общий язык?..

— Я брат, — Кай зачем-то поднимает руку.

— Ну блин, — огорчается тут же Барс, в то время как Тим рассматривает его с интересом, который до этого хорошо маскировал.

— Время, — напоминает Акросс. — Я не знаю, когда смогу позвать вас снова и смогу ли вообще…

— Ну вот, только пришли, а уже гонит, — сетует Барс. Но когда он оборачивается к Акроссу — в глазах нет той веселости, он серьезен. — Не волнуйся. Мы убьем его. Мы правда думали, что она тебя вытащит. А впрочем, — Барс опять улыбается, как разогревшийся на солнце сытый кот, — мы так думали и когда снова игры начались. И когда у тебя с девушкой из команды что-то закрутилось. А потом когда Гидра появилась… Но что-то всякий раз…

Тим нетерпеливо перехватывает его за ворот, тащит к выходу из подвала. Акросс окликает, кидает ему завернутый в чехол продолговатый предмет, который Кай принимает за меч, но этот короче.

— Его любимое оружие, — поясняет Акросс. Тим без вопросов кивает и уходит, все еще удерживая Барса за шкирку.

Кай спешит за ними, но Акросс, вмиг оказавшись рядом, ловит его за плечо, в полголоса объясняет:

— Помни, что он сделал… Гидра говорила, что вы хорошими друзьями были. Ты не можешь теперь ему все прощать. Такое — никогда. Но и сам… не суйся. Они уже мертвые. Им ничем не навредишь больше. Просто проводи их и возвращайся. Никаких «Поговорить». Даже не смотри. Мама и так с ума сходит от того, что ты в больнице, а если тебя убьют, то… что у нее останется теперь? Думаешь, она сможет снова попытаться с нуля?

— Да, я понимаю, — кивает Кай неестественно, и Акросс выпрямляется, поджимает губы.

— Все равно сделаешь по-своему? — вздыхает он, возвращаясь на диван. Кай стоит спиной к нему, лицом к деревянной лестнице из подвала. Он помнит преследовавшего его бога с собачьей головой, помнит пустые глаза Хаски, когда он стрелял. И Гидру в похоронно-свадебном платье, стоявшую тут совсем недавно. Сейчас не нужна сентиментальность, жалеть можно потом. И все же что-то мешает отстраниться от происходящего.

— Меня ждут, — вместо ответа, напоминает Кай, он так и не оборачивается.

У Акросса больше поводов для ненависти — Хаски всегда был его врагом, а Гидра — не просто другом. Кай ничего не понимает в любви, но ему кажется, что боль потери для Акросса — это боль Кая, помноженная на сто. И у самого все внутри сжимается при этой мысли.

То, что нарастает в Кае постепенно, становится тяжелее с каждым вздохом — это собственная вина. Он — как катализатор, который привел к взрыву, к гибели Гидры. Кай раз за разом в голове проматывает случившееся в обратном порядке, доходит до того самого момента, когда их с Хаски только представили друг другу. Если бы вместо Хаски был другой, кто-то, кто не горел так идеей защитить Кая, то Гидра осталась бы жива. Да и Хаски не был бы его врагом.

От выстрела в плече остался только зуд, затянувшаяся воронка, и Кай после всего, что видел, не может воспринимать последние события так, будто они были взаправду. Малодушно он выбирает тот момент, на котором хотел бы проснуться. Пусть это будет день, когда Акросс предложил перемирие. Он бы поговорил с Хаски по-другому, убедил бы поверить, самого притащил бы на встречу. И был бы черт возьми настойчивее, если знал, что у Хаски на уме.