Когда кончаются игры

Акросс осознает, что ладони его дымятся, потому что рукоять пистолета покрыта серебром. А потом приходит боль, как от раскаленного железа. Рефлекторно он сначала на пол бросает пистолет, и, вовремя опомнившись, снова пинком отшвыривает от него рванувшегося было к оружию Кая, на этот раз на скрипнувшие массивные створки дверей. Передернув плечами, стряхивая с себя нервозность, Акросс сам подходит и, перехватив Кая за запястье, волочет по полу к окну и, открыв его локтем раненной руки, перекидывает противника через подоконник, но не отпускает.

— Мы все тут, чтобы повеселиться, — вполне дружелюбно напоминает Акросс, пока Кай пытается схватиться за его руку свободной, но пальцы соскальзывают. — Я могу убить тебя в первую же встречу, но это скучно. Придумывать что-то зрелищное — интереснее.

За окном темно, и под ногами Кая — ущелье, дна которого не видно. Если Акросс отпустит — игра закончится, но он возвращает Кая обратно в комнату, ставит на пол, и ноги у него подгибаются, Кай падает, прислонившись спиной к стене.

— Теперь понимаешь? — спрашивает Акросс, чтобы окончательно добить, и попадается, считая, что противник сломлен морально. Кай поднимается, одновременно зацепив его за ноги и перекинув через подоконник, только Кай его не держит, и Акросс, выпав, летит в темноту на дно ущелья.

Кай, закрыв окно, поднимает с пола пистолет, убирает в кобуру на поясе и идет к приоткрытой уже двери в коридор, а распахнув ее, на пороге обнаруживает толпу слуг Акросса с близнецами во главе.

Глава 4

Гидра выбегает на выстрелы и не успевает опомниться, как вновь оказывается практически впихнута в выделенную ей спальню. Гранит закрывает дверь, скрипит замок.

— Я должна знать! — кричит Гидра.

— Не забывайся. Ты тут в заложниках, — раздается глухо из-за двери. Шагов она не слышит, просто ощущает, что Гранита там больше нет. И тогда хватает хрупкий столик у кровати, надеясь с его помощью открыть дверь.

Шаги Акросса на лестнице напоминают ему о чем-то крайне неприятном. Именно так Кай прислушивался, будучи маленьким, когда возвращался домой пьяный отец, чтобы не упустить момент, когда нужно бежать прятаться: в пропахший нафталином шкаф или под ванную. Отец никогда не искал его специально, просто Каю доставалось, если он попадался под руку.

И все же, от воспоминания о том, как вышвырнул Акросса в окно, Кай не может не улыбаться, и ждать уже не так страшно.

Первыми он пытается вывести из игры близнецов, стреляет не целясь, почти наугад, прежде чем перевернуть стол и спрятаться за него. Раз у Кая есть пистолет, то трогать его побоятся. Но в гомоне взволновавшихся, испугавшихся слуг, Кай слышит стук собачьих коготков по каменному полу замка с обоих сторон от своего нехитрого укрытия, и двигаются они так синхронно, что Кай понимает — ни один из близнецов не ранен. Притихают слуги, как бы стараясь не мешать, и Кай не выбирает — стреляет сначала вправо, потом влево, как дорогу переходит, и замок оглушает скулеж подстреленного оборотня. Кай выпрямляется, поворачивается в сторону звука и следующим выстрелом добивает пытавшегося отползти, второй враг кидается со спины, но лишь оставляет на ней отметину когтями, с ним Кай расправляется, перерезав горло на выпаде в его сторону. Теперь его трясет, он сам себе шепчет что-то, будто молитву читает. Слуги, пускаются врассыпную, испугавшись, наверное, того, что он сейчас призовет своего Бога, как чернокнижники Дьявола. В дверях они едва не сбивают Гранита, но тот подстать имени стоит непоколебимо, смотрит и сам ошарашенный увиденным. Акросс отодвигает его в сторону, чтобы пройти в зал, выходит вперед так тихо, что может разобрать слова Кая. Это не молитва, он повторяет: «Они не были собаками. Они не настоящие собаки… Все это игра. А это были люди в шкурах собак».

Акросс, пожав плечами, протягивает руку снова к оружию Кая, но тот разом опоминается, направляет дуло на него.

— Ты не сможешь меня обезоружить, — сквозь зубы цедит Кай. Его трясет, он никак не может прицелиться даже с такого близкого расстояния. И спокойно, будто у ребенка, у него забирает пистолет Гранит, напомнив, кивнув на свою татуировку:

— Я могу. Хватит.

— Она меня испытывала, — говорит Кай, снова переведя взгляд на мертвых оборотней. — Но они ведь не были собаками…

Тогда вздыхает уставший от этого Акросс, подходит ближе и бьет — сначала в живот, потом пинком отшвыривает к стене.

Когда дверь наконец разламывается настолько, что Гидра может пролезть в эту щель как в дырку в заборе, в коридоре снова образуется Гранит. Чуть наклонившись, он находит глазами за проломом запыхавшуюся девушку.

— Акросс снова зовет на ужин.

— Пусть провалится со своими ужинами, — зло чеканит Гидра, пытается поправить волосы. Единственное, что нашлось у нее взамен платью — ночная сорочка, похожая на летний сарафан. Гранит вздыхает тяжело, пробует на прочность остатки двери, потому что в сделанную щель он со своим телосложением не пролезет, и угрюмо добавляет:

— У него есть и второй гость сегодня. Он сказал, что ты в курсе, кто это.