Когда кончаются игры

— Какой Каю смысл убивать этого человека? — серьезно спрашивает Гранит, глядя в экран и не моргая. — Зачем спускать на него своего пса? Тем более одного.

— Что-то им помогает. Системы вышли из строя. Скорее всего у Кая есть хакер, — как можно спокойнее произносит Акросс. — Раз Хаски занят, а Дроид у нас, то это Гидра.

Кровь на кафельном полу лужами, но человек на экране еще жив. Акросс ненавидит это чувство, он видит на месте жертвы самого Кая в тех бесчисленных реальностях, когда Акросс его побеждал. Сейчас можно хотя бы звук убрать. Раньше говорил себе, что Кай не чувствует боли. Но Акросс еще по крикам понял, что это не так. Что-то в нем делилось надвое, и одна часть, ближе к нему прошлому, слабому, говорила, что нужно прекратить все это, что Акросс ради своих целей ломает мальчишку. А другая, что раз Кай чувствует боль, то это даже лучше, теперь нужно делать как можно больнее, чтобы он запомнил.

Акросс собирается отдать Кая докторам после того, как поймает. Но, когда те закончат первый эксперимент — прийти и добить. Он не оставит Кая у них надолго.

— Как думаешь, какова вероятность, что пес действует без приказа хозяина? — вдруг задумчиво произносит Гранит. Акросс пользуется этим, чтобы оторваться от экрана. В самом туалете видеозаписи не велось, но дверь, напротив которой стоит камера — открыта.

— Хаски не может без приказа. Когда только попал в игру — мог, а теперь они все Каю в рот заглядывают.

— И как думаешь, Кай сказал ему убивать этого жирдяя как можно дольше и мучительнее? Ты с собой его не путаешь? — как внимательный учитель, очень прозрачно намекает ему Гранит. Близнецы смеются теперь вместе, над Акроссом, и он совсем отворачивается от экрана, чтобы смерить их взглядом командира, который может и подняться, если они продолжат.

— Хаски не будет ссориться с Каем, — напоминает Акросс. — Потому что когда Кай узнает, его ничего хорошего не ждет.

В жару и бреду Каю снится пыльный пол под кроватью. Голоса как через толщу воды, мужской и женский, вроде бы ругаются.

А потом наступает что-то похожее на сонный паралич, когда Кай понимает, что сейчас его найдут тут, в пыли, и тогда станет больно. Вместо того, чтобы стать тише воды, он пробует закричать, и открывает глаза в стерильной спальне. У пижамы сырой от пота ворот, хотя одеяло остается только на ногах. Тело — как новое: послушно поднимается с кровати, выходит через коридор на кухню.

На фоне жужжит выпуск новостей, в приснившихся ему голосах Кай узнает припирающихся Гидру и Хаски, прикидывает, что им никогда не надоест ругаться.

— Можно подумать, что раньше от меня толку не было, — продолжает Гидра. Хаски в чашку ворчит только: «Ну как сказать», кивает появившемуся на кухне капитану. Кай желает ему доброго утра, включает кофеварку, тут больше похожую на маленькую микроволновку с черным аквариумом с кофе над фильтром.

— Ну ладно, — нехотя соглашается Хаски. Он нервничает, наблюдая за экраном новостей, пытаясь как-то сделать знак, чтобы Гидра переключила. — От тебя есть польза. В тот единственный раз, когда ты «взрываешься» даже больше, чем от нас с Дроидом за всю игру. Переключи, не люблю новости.

Гидра спохватывается, на экране канал сменяется на что-то из серии: «Вымирающие животные», где собирают деньги на кошачий заповедник, и Кай, сидя на столе спиной к Хаски, отпивает кофе, смотрит на кошек. По его спине, позе и неспешности Хаски, как пес, пытается угадать настроение хозяина, но вряд ли в том, что Кай успел увидеть и услышать в новостях, он мог все понять.

«Мы должны сохранить наших животных. Кошек начали стерилизовать раньше, чем людей. Их было так много, что в Китае и Корее за год съедалось…»

— Хаски, — окликает Кай, и уже по этому, пока спокойному тону, по тому, что капитан не оборачивается, Хаски понимает, что попал. И успевает нырнуть под стол до того, как в него летит чашка с остатками горячего кофе. Та разбивается о подоконник, осколки оскверняют белый стерильный пол.

— Кай! — зовет голос Гидры. — Он не один виноват, он… Кай!

Уже ориентируясь на этот оклик, Хаски проскальзывает под столом, выбирается с той стороны, где только что сидел капитан, чтобы увидеть, как заглядывает под стол в его поисках Кай.

— Мы не хотели тебя будить, — криво улыбаясь, оправдывается Хаски, сам ненавидя себя за этот тон, и Кая за то, что так перед ним выкладывается. Капитан начинает обходить стол, в спокойном раздражении чеканит:

— Ты блин рехнулся?

— Кай, мы видели… Видели, что с тобой сделали, — у Гидры такой же оправдывающийся голос. Ее изображение появляется на поверхностях, «бежит» за Каем, пока тот вокруг стола преследует Хаски. Он же напряженно ждет, когда капитан перепрыгнет.

— Во-первых, это был не я, — напоминает Кай. — Мы не отвечаем за случившееся с личностью непосредственно до игры. Во-вторых, я давал на это согласие. Потому что это хорошо оплачивалось. Тому мне нужны были связи и деньги для революции.

— Кай, мы просто решили, что раз с нашим капитаном так поступили, то мы себя уважать не будем, пока не отомстим.