Когда кончится нефть и другие уроки экономики

Результаты Фогеля стали сенсацией – миф об экономической обреченности плантаторского Юга давно укоренился. А когда Фогель подсчитал количество калорий, ежедневно потреблявшихся рабами, и выяснил, что это количество было выше, чем у свободных белых рабочих в северных городах, возмущение общественности перешло все границы. Одни бросились пересматривать свои взгляды, другие – перепроверять данные Фогеля. Некоторые данные пришлось пересмотреть. Так, исходные оценки среднего количества порок, которые получал раб за год, оказались, по-видимому, заниженными. Страсти горели нешуточные: противники взглядов Фогеля или, точнее, противники того, чтобы Фогель высказывал свои взгляды, присылали ему письма с угрозами. Нет, Фогель не оправдывал рабство – его никак нельзя оправдать – и не отрицал очевидных негативных последствий с точки зрения эффективности. (Рабство очень сильно ограничивает выявление и использование талантов, непосредственно не связанных с работой на плантации.) Просто он показал, что из того, что система – это зло, еще не следует, что она экономически неэффективна.

Конечно, не каждому историку удается попасть в центр общественной дискуссии. Многие научные революции известны лишь узкому кругу специалистов. Институционалист Дуглас Норт из Вашингтонского университета, получивший в 1993 году Нобелевскую премию совместно с Фогелем, в свое время перевернул представление о причинах резкого сокращения межатлантической торговли в XVII веке. До его работ экономисты не считали пиратство основной причиной снижения объемов торговли. Или взять другой известный пример из истории экономической мысли. До трудов Авнера Грейфа из Стэнфорда казалось, что использование теории стратегического поведения для анализа исторических данных – научная экзотика, а теперь его работы по политическому устройству Византии и средиземноморской торговле – классика.

Профессору экономической истории Джону Наю из Университета Вашингтона в Сент-Луисе пришлось столкнуться в своем исследовании с несколькими проблемами. Во-первых, представление об Англии XVIII–XIX веков, родине Адама Смита и Давида Рикардо, как флагмане свободной торговли прочно укоренилось и среди экономистов, и среди широкой публики[87].

Кроме того, не существовало единого архива, который позволил бы изучать роль таможенных тарифов на примере англо-французской торговли. Приятная же сторона состояла в том, что разрозненные архивы в основном остались в морских портах на берегах Ла-Манша, где располагались в исследуемую эпоху таможенные службы. Научное исследование требовало поездок по французским городкам. Интересная работа для ценителя французского вина!

Закат протекционизма.

Французы долго были либеральнее англичан

Начав работать с архивами, касающимися виноторговли, Най решил сосредоточиться целиком именно на этой отрасли экономики. И правда, какие тарифы накладывали англичане и французы? Пятнадцать лет архивных исследований коммерческой документации в Бордо и Дижоне – тут на любом семинаре взрослая, а не студенческая часть аудитории завистливо вздыхает – дали Наю возможность оценить изменения в винном балансе двух стран.

Дутая репутация Британии

Большинство людей, если их спросить, что они знают об истории международной торговли, ответят: “Да, в общем, ничего”. Некоторые, подумав, вспомнят: “Ах, да! Адам Смит, свобода торговли”. Самый влиятельный экономист всех времен и народов писал в конце XVIII века о вреде торговых барьеров, и, согласно расхожим представлениям, его страна – Англия, тогдашний лидер мировой экономики, – всячески поощряла торговлю с помощью низких тарифов. К середине XIX века английские тарифы снизились настолько, что Англия практически вынудила своих торговых партнеров к свободе торговли, заложив фундамент для глобализации и быстрого экономического развития на сломе XIX и XX веков.

Так вот, доказывает Най, это миф. То, что протекционизм – плохая экономическая политика, это правда, а вот то, что Англия, родина современного экономического либерализма, проводила во времена Смита и в следующее столетие политику свободной торговли, – нет.

Когда после нескольких лет работы в архивах Джон Най получил результаты, выявляющие динамику английских и французских тарифов в XIX веке, и послал их нескольким экономистам, то уже через несколько дней телефон в его кабинете начал звонить: коллеги стали приглашать его выступить на семинарах в ведущих университетах Америки. И не столько затем, чтобы выслушать, сколько затем, чтобы объяснить ему, как он неправ.

Торговля не идет.

Снижение внешнеторгового оборота крупнейших стран (октябрь 2008 – декабрь 2008)