Когда листья станут золотыми (СИ)

Алиса с мученическим видом возвела глаза к небу и прикрыла браслет рукой. Эту часть монолога Марии Тимофеевны она всегда пропускала. Она ждала несколько минут, пока браслет приглушенно тараторил голосом Пашкиной матери. Наконец наступила тишина — Мария Тимофеевна ждала ответа.

— Обязательно сообщу, как только что-то узнаю. Хорошо… Вы не переживайте.

Лифт остановился на втором этаже. Алиса любила спускаться со смотровой площадки по винтовой лестнице, поэтому предпочитала выходить здесь.

Предзакатное солнце было все еще жарким. Алиса зажмурилась, ощущая его лучи на своем лице. Как бы великолепно ни был оборудован Биоцентр, зря они забрались так глубоко под землю. Там чувствуется холод даже при нормальной температуре воздуха. Или это оттого, что они все такие чопорные и говорят самым казенным языком. Бессмертие… Странно, но ей это сейчас не интересно. Поскорее бы Пашка перестал играть в обиженного и трепать матери нервы.

Народу на площадке было немного. В стороне беседовали двое пожилых ученых (Алиса краем глаза увидела блеснувшую у одного из них на воротнике синюю искорку — знак астрофизика), да девочка лет десяти, опершись о парапет, наблюдала за выступлением уличного театра. Теплый, душный ветер доносил с площади слова песни на польском языке.

— Ванда! — раздался сзади мужской голос. Девочка обернулась. Алиса узнала в ней дочь Ирии и тоже радостно вскрикнула:

— Ванда!

— Ой, Алиска! — просияла Ванда. — Татусю! Как это вы так одновременно вышли, Алис, ты тоже была в управлении полетами?

— Нет, — улыбнулся подошедший Тадеуш. — Привет, Алиса. Ты откуда?

— Привет. В Биоцентре была, там у нашей новой зверюшки аномалии обнаружились, ездим с отцом к ним чуть не каждый день. Все обычно. Ну, а вы?

— Нормально. Ирия такой урожай слив в этом году поснимала, варенье заготовила.

— Когда же вы прибавления ожидаете? Через месяц?

— Нет, пять недель еще. В самом конце августа.

— Ждешь сестренку, Ванда? — обратилась Алиса к девочке. Та очень серьезно ответила:

— Жду! А Кирюшка как? Приезжайте к нам вместе.

— Он с мамой, на Лапуте. Скоро должен вернуться. Тогда и приедем.

— А ведь я видел интервью с Кирой по ленте новостей в холле с полчаса назад, — заметил Тадеуш. — Она говорила, что ее задачи на Нептуне выполнены, уже завтра приступает к новому проекту.

— Значит, и Кирилл вернется со дня на день.

— Может, заедешь к нам сейчас? — попросила Ванда. — Мама рада будет.

— Нет, сейчас мне домой пора. Скоро навестим, как только Кир вернется.

— Ладно, — кивнул Тадеуш, — пойдем хоть до остановки вместе. Ты держись, Алиса.

— Да я в порядке. Чего мне держаться?

— Ну, если так… Отцу же привет от меня передавай, не забудь, и Геннадию тоже.

— Передам непременно. А вы передавайте привет Гай-до.

Тадеуш, уже ступивший на первую ступеньку лестницы, остановился и обернулся к Алисе:

— То есть как это «привет Гай-до»? Тебе что, Павел не говорил, что они летят вместе?

Летний ветер внезапно стал холодным и колючим.

— Нет… Тадеуш, я… Я даже не знаю, куда они летят…

— Так, — Тадеуш на секунду задумался. — А ну-ка, пойдемте в то кафе. Ванда, ты мороженое будешь?

Тадеуш сидел за столом, положив перед собой сцепленные ладони. Ванда увлеченно облизывала уже второе мороженое.

— Ты хоть соку глотни, Алиса.

— Не хочу… Так значит, станции начинали работать, а та, новая, рядом с Помпеей, не начала. Ну была разве нужда посылать людей?

— Из пяти кораблей пилотируемых было три. Автоматы просто сбивались с курса. Ну, а в трех кораблях были унионцы, ты знаешь, они немного сами по себе, Космосу доверяют, даже чрезмерно. Двое пропали, один катер был снабжен контуром обратной связи. Его вернули. Но не прыжком, а по сварпингу. Он пролетел слишком близко от звезды, фактически через корону. И пилот в то время был еще жив.

— То есть, — Алиса прикрыла глаза, — он умер от перегрева…

— Да. И он не был болен, никаких видимых повреждений. Он был в сознании, но не воспользовался защитной каютой.

— И полетел Пашка…

— Он сам вызвался. Многие вызывались. Понимаешь, в Управлении рассчитали, что унионцы очень чувствительны к гипнозу, к любому внешнему воздействию. Ну, а земляне более стойки. Я тоже хотел лететь, но мне очень вежливо сказали, что Ирия должна спокойно рожать ребенка, а не трястись в ожидании, вернется ли муж и в живом ли виде. Ох, прости…

— Ничего. Как же он уговорил? Эти идиоты хоть подумали, что Пашка единственный сын у матери?

— Алиса, он один из лучших пилотов, несмотря на молодость. И он рвался сам.

— Он вечно рвется…

— Алиса, может, врача? На тебе лица нет. Только не вини себя, я правильно понял, что вы поссорились?

— Спасибо, я в полном порядке.

— Послушай, только не предпринимай ничего одна. Хорошо?

— Тадеуш, да за это не волнуйся. Гай-до нет, как я полечу? Крылышками?

Ванда, с некоторой ностальгией разглядывая палочку от мороженого, заметила:

— А Паша столько всего рассказывал, как вы с ним попадали в самые опасности! И всегда спасались. Он выберется и теперь.

— Конечно, — заверила ее Алиса. — И я в этом не сомневаюсь.

Тадеуш хлопнул рукой по столу.