Когда листья станут золотыми (СИ)

— За правду. За то, какая ты настоящая. А то я мог бы и не узнать. Заигралась ты в светлый образ — ах, мне важно только твое благополучие.

Алиса села за стол напротив Герасимова. Ноги устали за день, стоять уже просто было трудно.

— А зачем, по-твоему, мне это было надо? — медленно проговорила она.

Он хмыкнул, пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, ради благодарности. А с какого фига ей взяться? Это была моя жизнь. Какая бы ни есть, а моя! И моя смерть, какого черта ты лезла?

— Нет, — Алиса покачала головой. — Не твоя. Знаешь, будь это несчастный случай, не зависящая от тебя болезнь — смирилась бы. Огорчилась бы, конечно, но смирилась. Но это была не твоя жизнь и не твой выбор. Ты просто не захотел видеть другой выход, я надеюсь, ты его увидишь.

Громко говорить не получалось. Недавний срыв будто отнял остатки эмоций. Она лишь пыталась вложить в голос всю убежденность. Не убедила.

— А откуда ты знаешь, какая была моя настоящая жизнь? Та, что ты предсказала? Пророчица… Можно было и до конца договаривать. Ребята, страна распадется, все, чему вас учили, можете начать забывать прямо сейчас. Ты видела, как техника на полях ржавеет? Ты видела умирающую деревню? А как людям реально жрать нечего, потому что они утром зарплату получили, а вечером та уже обесценилась? А прочитать, что писательница-фронтовичка повесилась после распада страны, приходилось, нет? Тебе прикольно было это знать и молчать?

— Коля…

— Да я знаю, что ты скажешь! Что мы должны быть сильнее обстоятельств и прочую лабудень! А я слабак, алкаш и нарик, ну и оставила б меня в покое! Кто я вообще для тебя, кролик подопытный? Объект для изучения? Ах, да, я забыл — я не кролик, я дикий человек с дикими инстинктами.

— Я этого не говорила!

— Дружок твой говорил. Может, мне тебя подомогаться, чтобы это мнение оправдать?

Алиса вскочила. Кулаки у нее непроизвольно сжались.

— Ну, по морде мне засвети, давай! У тебя получится…

— Ты сам пожалеешь о том, что сказал, — ответила она глухо. — Я больше спорить не могу.

— А это был спор? Ха. Знаешь, все бы отдал, чтобы никогда тебя не видеть!

Он поднялся. Алиса молча глядела, как Герасимов прошел в свою комнату. Дверь хлопнула так, что, будь окна выполнены по технологии двадцатого века, они бы точно задребезжали.

Лампа светила по-домашнему уютно, но ее свет сейчас только раздражал Алису. Она махнула ладонью на выключатель, и освещение медленно погасло, повинуясь жесту. Алиса осталась в почти полной темноте и тишине. Лишь в открытую форточку слабо шелестел ветер.

Вот и все. Какое слабое утешение — говорить себе, что ты сделала, что могла.

Он поедет домой озлобленный, ожесточенный, чтобы продолжать гробить свою жизнь — теперь уже целенаправленно. Не пожелав понять, что она хотела только помочь. Да пусть думает, что хочет — лишь бы использовал этот шанс.

«Все бы отдал, чтобы никогда тебя не видеть»… Ну что ж, его пожелание исполнится. Как он проживет эти оставшиеся дни? Как можно лететь? И как не лететь?

Представилась звезда, яркая, грозная, вырывающиеся из нее скрученные протуберанцы. Вот мимо несется призрачный корабль, одна из огненных змей, словно живая, стремится к нему, но в бессилии опадает, лишь опалив поверхность своим испепеляющим дыханием. Безобидным для корабля, смертельным для человека.

Что-то слегка коснулось ее голени. Алиса вздрогнула, но это был всего лишь робот-пылесос. У него давно уже разладилась функция выброса мусора, и при переполнении бедный прибор начинал несколько назойливо ездить за хозяйкой. Алиса почти машинально подтолкнула пылесос в коридор, открыла люк утилизатора, вытащила прозрачный пакет с пылью. Непонятно, что заставило ее бросить лишний взгляд на уже висящий над разверстым зевом утилизатора мешок — во все века и времена рассматривание мусора было крайне непривлекательным занятием. Но в этот раз среди серых клубков пыли вдруг что-то блеснуло. Серебристый полумесяц на разорванной цепочке.

— Что ж ты, мерзавец, раньше-то! — Алиса в спешке вытряхнула содержимое пылесборника прямо на пол. Пылесос немедленно укоризненно зажужжал, а Алиса уже неслась в ванную. Прополоскав кулон под струей воды, она связала края цепочки — не хотелось сейчас возиться со звеньями — и надела его на шею. Прошлась пальцами по поверхности полумесяца, настраивая датчик на самое дальнее расстояние из возможных. Разумеется, кулон даже не пикнул, но от привычного прикосновения цепочки к коже стало спокойнее.

Алиса вернулась в комнату. Взяла из ящика стола лист бумаги и, после секундных размышлений, карандаш. Коля не привык к голосовым сообщениям, наверное, он и отпечатанные письма нечасто получал. Может, ему будет приятнее утром увидеть обычную записку. Крупные, размашистые, но вполне разборчивые строки быстро ложились на бумагу.