Когда листья желтеют

– Я решил жениться, – выпалил массивный, толстый человек средних лет, поправляя пальцем очки.

– Боря, она на 25 лет моложе тебя! Она ровесница твоей дочери, – удивлению Анны не было придела, – и не говори, что ты безумно влюблен, в нашем возрасте это уже невозможно.

– Это кризис средних лет, – пропела белокурая лаборантка Жанна на мотив «Люди гибнут за метал», не отрываясь от подпиливания ухоженных, длинных ногтей.

Обычно серьезное и даже несколько угрюмое лицо профессора Бориса Лишевского сегодня выглядело другим – детским, добрым, даже где-то глуповатым, как бы оправдывающимся:

– Ну почему невозможно? Как сказал Пушкин: «Любви все возрасты покорны» и я действительно люблю Дашу.

– Ну помнится там было продолжение: «но юным, девственным сердцам её порывы благотворны», – парировала Жанна, – юным, Борюся, а не тем, у кого пенсия на горизонте.

– Хм, баланс в природе, – философски подметила Анна, руками приглаживая короткие как у мальчишки волосы, белоснежный цвет которых делал ее не сексапильной блондинкой, а какой-то невзрачной бело-серой мышью.

Несмотря на правильные, симметричные и изящные черты лица, утонченность и нежность, по-детски нижнюю пухлую губку, она производила впечатление сильной, смелой и нестандартной личности, и она могла бы выглядеть очень женственно если бы не ее предпочтения мужского стиля в одежде и низкие каблуки. Но была в ней какая-то таинственная искра, изюминка, притяжение, которые не объяснить словами, не пощупать, не взвесить, можно лишь почувствовать.

– А я решила развестись, – глубоко вздохнув, медленно, разделяя каждое слово, произнесла женщина.

Жанна, отбросив пилочку, подскочила с кресла, лицо Бориса снова стало серьезным, а старый доцент Изабелла Юрьевна, приоткрыв рот, рукой стала сдвигать очки к кончику носа, делая и без того большие глаза, огромными.

– Да, возможно, ты права Жан, кризис возраста или кризис отношений. Сидим на диване, уткнулись в "до хрена по диагонали" и молчим. Нет общих интересов, нет тем для разговоров, даже друзья у нас разные, – говорила Анна, уставившись в одну точку.

– Так живет большая половина планеты, – пыталась найти оправдание ситуации Жанна, – куда денешься с подводной лодки?

– Вы шо с мозгами поссорились, ляля моя? – была первая реакция Изабеллы Юрьевны. Это был нормальный для нее говор в неформальной обстановке. На вопрос сколько она знает языков, она всегда уверенно отвечала: «Три: французский, язык аборигенов и одесский». – Конечно, таки так жить нельзя, человек рождается шобы быть счастливым, – продолжала разумно рассуждать бывшая замужем третий раз пожилая женщина, – ну шоб вот так!?

– Это решение не вчерашнего дня, Изабелла Юрьевна, и это не вот так, с бухты барахты, – пояснила Анна.

– Ну если вас настигло еврейской счастье, тогда разводитесь, – махнула рукой доцент, – ловите ушами мои слова, как никак у меня опыт: кардинально меняйте свою жизнь, не бойтесь, – дала она свое благословение.

– Остаться одной и жить от зарплаты до зарплаты? Это вы советуете? – возмутилась Жанна

– Но жить по инерции, это тоже не дело, – вставил Борис, – многие ничего не меняют, потому что бояться перемен, да потом, извините, кишка тонка, изменить что-то.

– А у тебя кишка не тонка, скромный ты наш. И вообще, у тебя другое дело, ты вдовец. Мужчинам всегда легче в таких ситуациях, они ничего не теряют, – злилась Жанна, – а Аньке надо будет все делить с мужем и еще не известно, как дети все это воспримут.

– Так или иначе, я сообщила Михаилу о своем решении, – глядя на часы, подвела черту Анна.

И коллеги молча стали собираться на свои лекции.

Когда на кафедре остались лишь Анна и Жанна, лаборантка попыталась начать разговор снова:

– Слушай, подруга, я конечно все понимаю, все имеет научное обоснование: физическое, химическое, психологическое. Но Мишка не так уж и плох, симпатичный, зарабатывает неплохо, до баб не ходок. Какого рожна тебе надо?! Или у тебя кто-то появился – недоумевала она.

Анна резко повернулась к Жанне, ее лицо было искажено болью и злобой.

– А ты знаешь, что такое жить в вечном страхе? В страхе перед приездом мужа из мест, куда он поехал «по делам», – она сделала пальцами характерный жест кавычек, – когда ты всегда уверена, что он приедет поддатый. И каждый раз у тебя внутри начинает сводить кишки. И это чувство поднимается всё выше и выше, пока не начинает душит тебя, – и она двумя руками схватило свое горло. Сделав паузу и ухмыльнувшись, она продолжала:

– А ты знаешь, что такое жить с мужем, которому ты не можешь доверить детей, ты не можешь положиться на него, ты не знаешь, что еще он может вытворить и в какую заварушку попасть, – она подошла к шкафу и налила себе рюмку коньяка, стоявшего, как «лекарство на всякий случай».

В комнате повисло молчание и аромат благородного напитка.

– Короче, это не жизнь, подруга, это энергетическая каторга, – грустно улыбнувшись сказала Анна и залпом выпила согретый в руках божественный нектар.

Не моргающими от замешательства глазами, Жанна смотрела на Анну.