Когда любить нельзя…

Ей вспомнилась колыбельная про котика и сметанку, которую сегодня пела Олесику Матрена Евлампиевна. Вспомнила она и несчастного теленка.

– Представляете, тетя Галя, а я сегодня видела теленка в наморднике с металлическими шипами! Отец Кирилл сказал, что это для того, чтобы корова его не подпускала к вымени. Но это же какое-то зверство!

– Донечка, а шо ж робить, колы вин усе молоко ссосёт? Корову с поля пригонят, а доить нема чого! Я, правда, нашей Квитке тильки дойки навозом мазала…

– Фу-у-у, – поморщилась Мария, представив ощущения бедного теленка, попробовавшего эдакий деликатес вместо маминого молочка…

– Яко там фу! – отмахнулась Галина Степановна. – Друго теля оближет навоз за милу душу, а потом, як насос все молоко с коровы и вытягнет. Наш аристикритичней был, с навозом не брал. Так сама Квитка чудила… Пригонят ее с поля, а она молоко держит, не выпускает с вымя, пока теля к ней не подпущу. Покормит его трошки, тильки потим дае себя подоить. Так тут треба ще его вовремя отогнать… Цела морока з малыми!

Напившись горячего чая с коржиками, Мария почувствовала, что ее начало клонить в сон. Они сегодня с отцом рано поднялись, да и несколько часов, проведенных за рулем, начали сказываться.

– Донечка, да ты зовсим зморилась, пишлы, я тоби постелю, лягай спать, а то поки наши хлопцы возвернуться! – сказала Галина Степановна, глядя на клюющую носом Марию.

Мария поплелась за ней в соседнюю комнату. Кое-как раздевшись, она легла на перину и, провалившись в ее жаркие объятия, мгновенно погрузилась в сон.

Спала она безмятежно, не проснувшись даже тогда, когда через час к ней в комнату на цыпочках зашел отец и накрыл ее одеялом, сброшенным ею на пол.

На следующий день Мария проснулась бодрой, в прекрасном настроении, которое было обычным в ее досвадебной жизни.

Помывшись, Мария вышла к столу, что-то вполголоса напевая, и радостно перечмокала отца, Григория Петровича и Галину Степановну.

Отец, оценив ее настроение, многозначительно посмотрел на Григория Петровича. Тот ухмыльнулся в бороду и тут же сделал невинное лицо, увидев, что Мария подозрительно смотрит на них.

– Как довезла вчера отца Кирилла? – спросил ее Николай Дмитриевич.

– Все было хорошо! По дороге накупила его детям подарков, они так радовались! Пап, у него такие замечательные дети!

– Дети все замечательные, – добродушно заметил отец. – Я бы не прочь получить от тебя парочку внучат-карапузов…

Мария, помрачнев, посмотрела на него и тихо сказала:

– Пап, не надо… Ты сам знаешь, кто для этого нужен…

– Все, все, не буду, не буду… – виновато поднял руки Николай Дмитриевич, поняв, что эта тема пока не обсуждаема.

– А мне отец Кирилл на память иконку подарил, свечи из Иерусалима, и вот этот нательный крестик, – вновь повеселев, похвасталась Мария, демонстрируя крестик на груди.

– А який гарный! – восхитилась Галина Степановна, надев очки и внимательно рассматривая отблескивающий рубиновыми бликами крестик. – Я таких николы и не бачила!

А Николай Дмитриевич с Григорием Петровичем вновь молча переглянулись, заметив, как светлеет лицо Марии при упоминании об отце Кирилле.

Проведя четыре дня у Григория Петровича и Галины Степановны, Мария и Николай Дмитриевич засобирались. У отца, который каждый день звонил к себе на работу, возникло какое-то неотложное дело и нужно было срочно лететь в Петербург, да и Марии уже хотелось вернуться домой. Она чувствовала себя не только окрепшей и отдохнувшей, но и почти успокоившейся, хотя было понятно, что боль лишь ушла в глубину ее памяти, откуда обязательно вынырнет при первом же неблагоприятном стечении обстоятельств. Но нужно продолжать жить дальше.

Нагрузив бедный «Ягуар» под завязку разносолами, хозяева взяли с Николая Дмитриевича и Марии обещание, что на следующий год они обязательно снова приедут к ним в гости.

Доставив отца в Борисполь, в аэропорт, Мария проводила его на самолет, а сама, заправив полный бак, не спеша покатила домой своим ходом, благо трасса на Петербург была хорошей.

Двигаясь по направлению к дому, Мария вспоминала события последних недель и думала о том, что пришла пора отпустить прошлое и начать строить новую жизнь.

Университет ею уже окончен, семейной жизни не получилось, значит, нужно решать, чем ее заменить. Может, и правда, как советует отец, открыть свою фирму и начать работать, а там видно будет…

«Решено! Да будет карьера!» – твердо сказала себе Мария и, притопив педаль газа, понеслась по трассе, уже горя желанием быстрее приступить к осуществлению своих планов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошло почти полгода.

Поздняя дождливая осень плавно переползала в слякотную зиму, погружая петербуржцев в полусумеречное существование под серым клубистым небом, как будто навечно зависшим над самой головой.