Когда любовь была «санкюлотом»

«В Париже дела обстоят по-прежнему, я не знаю ни минуты покоя, беспокоясь за жизнь короля и королевы. Бунтовщики не скрывают своих намерений и угрожают дворцу. Их величества не могут ни выйти вместе, ни даже спать одновременно. Они отдыхают по очереди, боясь, что к ним ворвутся эти каннибалы. Я в ужасе их положение ужасно, особенно для тех, кто, подобна мне, знает детали».

К счастью, между этими двумя людьми, которых история назовет «ущемленными любовниками», сохранилась связь.

В течение долгих недель благодаря экономке Элеоноры Салливан Мария-Антуанетта и Ферзен переписывались, не вызывая ни малейшего подозрения у революционеров.

Письма покидали Тюильри и попадали во дворец в коробках с сухими бисквитами. Для большей надежности письма были зашифрованы, а самое важное писалось между строчками симпатическими чернилами.

Волнующий диалог установился между двумя разлученными возлюбленными, несмотря на мятеж, убийства и лужи крови. 3 июля Мария-Антуанетта, знавшая, что любимый пытается спасти ее, написала ему записку, полную надежды:

«Я полна мужества, что-то говорит мне, что скоро мы будем счастливы, будем спасены… Продолжайте настаивать, время не терпит. Прощайте».

Потом она приписала еще одну, очень трогательную фразу:

«Когда же мы сможем спокойно увидеться?»

Как бы невероятно это ни было, им казалось, что момент этот близок. Ферзен, добившийся наконец поддержки пруссаков и австрийцев, уже видел, как объединенные армии входят в Париж.

В июле королева получила от Акселя письмо, в котором он сообщал ей план Брансвика.

«Он идет прямо на Париж, оставляя на границах войска, чтобы помешать противнику сопротивляться…»

Немного позже Аксель подтверждает ей:

«Мы делаем все возможное: приход пруссаков не за горами, в первых числах августа можно будет начать».

Получив эти письма, Мария-Антуанетта могла мечтать о том дне, когда она вновь станет королевой Франции и сможет отблагодарить своего спасителя. В «Воспоминаниях» госпожи Кампан мы находим отголоски этих иллюзий.

Вспоминая заточение в Тюильри, компаньонка королевы пишет: «Просыпаясь на рассвете, она (Мария-Антуанетта) не позволяла закрывать ни ставни, ни жалюзи, чтобы длинные бессонные ночи не были столь мучительны.

Однажды, в середине ночи, глядя на луну, заливавшую своим светом комнату, она сказала мне, что уже через месяц будет смотреть на луну, избавившись от цепей, король тоже будет свободен.

Она сообщила мне, что скоро их освободят, но самые близкие к монархам люди расходятся в одном, очень тревожном моменте: одни обещают полный успех, а другие указывают на существующие опасности, считая их непреодолимыми. Королева рассказала мне, что знает, каким маршрутом продвигаются принцы и король Пруссии; знает, когда они будут в Вердене, что начнется осада Льежа…»

Мария-Антуанетта, конечно, не слушала советников пессимистов. Она совершенно доверяла Ферзену, считая, что его любовь может сотворить чудо.

Увы! Именно она и погубит монархов…

В середине июля Брансвик опубликовал очень резкий манифест от имени объединенных сил, в котором на Париж и всю Францию возлагалась ответственность за жизнь королевских особ.

Вот отрывок из этого манифеста:

«Любой национальный гвардеец, взявший в руки оружие, будет считаться мятежником; все жители, посмевшие сопротивляться, будут убиты, а дома их со жжены; все члены Национального собрания, муниципальных советов и национальной гвардии головой отвечают за все происходящее, их будут судить по законам военного времени, безжалостно и беспощадно. Если королевской семье будет нанесен хоть малейший вред, если не будет обеспечена полная безопасность их величеств, европейские монархи подвергнут Париж полному разрушению».

Этот необычный манифест был продиктован господину де Лимону Ферзеном, озлобленность которого против революционеров росла с каждым днем. Не в силах спасти ту, которую он так любил, швед испытывал бешеную ярость. Это чувство стало плохим советчиком. Заявление Брансвика не испугало депутатов и вызвало волну гнева во Франции. 10 августа парижане, уверенные, что манифест был составлен в Тюильри, вооружились пиками, ножами, ружьями и бросились во дворец, чтобы захватить Людовика XVI и Марию-Антуанетту. Ферзен надеялся ошеломить народ: он взбесил его…

ЖЕЛАЯ СПАСТИ КОРОЛЕВУ, ФЕРЗЕН ОТПРАВЛЯЕТ МАРИЮ-АНТУАНЕТТУ В ТАМПЛЬ

Господи, убереги нас от друзей наших!

Франсуа МОРИАК.

10 августа Теруань де Мерикур проснулась на рассвете. Она была так возбуждена, что начала колотить кулаками по подушке, рвать простыни и кусать наволочку [69]…

Звук набата колоколов всех парижских церквей, призывавший народ к восстанию, несколько ее успокоил. Она обрадовалась, поняв, что день будет бурным, и проглотила большой бокал красного вина.