Когда любовь соперница у смерти

Следующим утром в составе оперативной группы я отправился в Запалиху. Ощущение было таким, будто я ехал искать вчерашний день, в котором Арина пребывала в здравом уме. Покоя не давала навязчивая мысль, что ее проблему мог решить арест Гарика. Безумие вызвал страх перед этим нелюдем. Вот возьмем его, посадим за решетку, и девушка снова придет в душевное равновесие… При этом я прекрасно понимал, что задержание преступника ничем не сможет ей помочь. Сознание, казалось, раздваивалось, и все же я был далек от мысли, что сам схожу с ума.

Я сомневался в том, что Гарик находится в своем деревенском доме. Хотя и не исключал такой вариант. Мало ли что сказала экономка… Но даже если мы не сможем его взять, все равно мною одержана маленькая победа. Теперь я знал, кто убил Ирину и умственно покалечил ее сестру. Может, кто-то еще и сомневался в этом, но я точно знал, что во всем виновен Грязный Гарри. И если его нет в Запалихе, я пойду на все, выдержу любые испытания, чтобы арестовать этого нелюдя.

По дороге к нам присоединилась группа спецназа. Вертолета в ее составе не наблюдалось, но вид у ребят был внушительный; глядя на них, непроизвольно возникала уверенность, что им по плечу любая крепость.

Впрочем, дом штурмовать не пришлось. Экономка открыла дверь по первому нашему требованию. Я увидел, как разочарованно скривилось лицо командира группы. Да и ребята его приуныли. Все они явно были не прочь хорошенько поразмять свои кости, а заодно проверить, насколько они хороши.

Экономку звали Надеждой Викторовной, и мне понравилось, что ее имя было созвучно с моими ожиданиями. Я надеялся, что она приведет меня к Гарику.

– Гарри Даниловича нет дома! – сухо и громко сообщила она.

Я вспомнил, что участковый Кудемко сравнивал ее с воблой, и действительно, женщина напоминала вяленую рыбу. Даже цвет высохшего лица наводил на мысль, что ее прогнали через камеру холодного копчения. Глаза маленькие, впалые и пустые, если не сказать, истекшие… Одним словом, приятного мало. Но я смотрел на нее как на драгоценный артефакт, посредством которого можно было раскрыть важную тайну.

– А это мы сами посмотрим, дома он или нет, – хищно усмехнулся Черепанов.

И, предъявив женщине постановление на обыск, оттер ее в сторону. За ним устремились подчиненные ему оперативники, а также спецназовцы во главе с начальником. Я же, взяв женщину под руку и приблизив губы к ее уху, любезно спросил:

– Не узнаете меня, Надежда Викторовна?

Она с недовольством отстранилась, а высвободив руку, тряхнула ею, будто сгоняла с нее нечистую силу.

– Нет, – резко и хлестко ответила она.

– А мне кажется, узнаете. Должны были видеть, как я пытался проникнуть к вам в дом, кружил возле него, – сказал я, осматриваясь по сторонам.

Я почему-то думал, что двор вымощен тротуарной плиткой, выстелен английским газоном и освежен каким-нибудь причудливым фонтаном в готическом стиле. Но от ворот к дому тянулась гравийная дорога без всяких бордюрных контуров, а все остальное пространство сплошь поросло обычной для этих мест травой. Можно было подумать, что двор находится в процессе благоустройства, но не похоже было, что здесь идут работы – ни стройматериалов, ни мусора.

– Не знаю, в это время меня здесь не было, – сурово посмотрела на меня женщина.

– В какое такое время? – торжествующе повел я бровью.

– Когда вы пытались проникнуть в дом, – еще не осознав подвоха, но уже встревоженно пояснила экономка.

– А когда я пытался в него проникнуть?

Надежда Викторовна назвала точную дату и время.

– Так, а кто сказал вам, что именно я пытался проникнуть к вам в это время?

– Но вы же капитан Петрович, – сказала она, тщетно пытаясь скрыть растерянность.

Наконец до нее во всей полноте дошло, какую оплошность она допустила.

– А разве я представлялся? Представлялся мой начальник, майор Черепанов. А я, насколько помню, в сторонке стоял. Откуда же вы тогда знаете, кто я такой?

– Ну, я догадалась, – совсем уж растерялась она.

– А вот маленьких дурить не надо, некрасиво это, поверьте мне…

Я взял женщину под руку и повел в дом. Она не сопротивлялась, но явно давала понять, что вынуждена повиноваться.

Входной холл показался мне насколько просторным, настолько и скромным. Стены в многослойной грунтовке серого цвета – ни краски на них, ни обоев, на полу плитка грубой фактуры, железобетонная лестница с чугунными перилами, массивные двери из тяжелого дуба. Здесь не было строительной пыли, характерной для помещений с незаконченным ремонтом, но складывалось впечатление, что работы здесь непочатый край. И лестницу не мешало бы облагородить, и стены. Впрочем, если хозяева дома пытались создать атмосферу грубого и скудного средневекового замка, им это почти удалось. Но тогда не мешало бы повесить на стены флаги с гербами, копья, щиты и мечи; и чучело в рыцарских доспехах вполне гармонировало бы с готическим стилем.