Когда луна окрасится в алый

Киё-химэ закричала. В ее вопле смешались боль, отчаяние и зависть – такая жгучая и темная, что Киё-химэ буквально вспыхнула. Огонь покрыл ее от кончика хвоста до самых волос, искрами сверкая на угольных локонах. Жар был таким сильным, что Генбу болезненно загудел, переступая массивными лапами, и из-за этого демоница смогла вырвать свой хвост из хватки сикигами.

Тэнку бросился вперед так быстро, как только мог, но этого было недостаточно. Источая пламя столь сильное, что оно сжигало даже духов и других демонов, Киё-химэ набросилась на Йосинори.

– Лжец! Лжец! Лжец!

Когтистые руки били не прекращая, огонь выжигал воздух и уничтожал все на своем пути, так что образовавшийся дым забивался в нос и рот, мешая дышать. Йосинори пытался увернуться, атаковать в ответ, но сила и мощь, напитанные гневом, не давали ему передохнуть ни на миг. Кусанаги лишь несколько раз достал до Киё-химэ, оставив на ее теле незаживающие раны, но в пылу битвы она словно не замечала боли. Она все так же повторяла «лжец» и все так же продолжала наносить удары, пока в итоге не дотянулась до своей жертвы.

Это было опасно и рискованно, но стоило попытаться. Подставить плечо, но уничтожить демона казалось вполне равноценным обменом. Но когда когти буквально насквозь пробили тело, лишь чудом не сломав ключицу, и вцепились в него, Йосинори осознал, что затея была неудачной. Кусанаги, который он вогнал в грудь демоницы, забирал ее жизнь быстро и беспощадно, не позволяя телу восстанавливаться, вот только и Киё-химэ не собиралась сдаваться. Ее рука, все еще погруженная в тело Йосинори, загорелась, сжигая одеяния и плоть, так что сдержать крик было невозможно.

– Теперь точно не обманешь…

– Нет!

Крик Генко раздался совсем рядом, однако из-за застилавшей разум боли было сложно сказать наверняка, так ли это. Но в промежуток между выдохом и вдохом Йосинори отчетливо ощутил ауру кицунэ. Она хлынула таким мощным потоком, словно с гор сошел оползень. Сила, направленная только на Киё-химэ, разила, как и Кусанаги, с беспощадной и смертоносной остротой.

Чистый воздух ворвался в легкие свежестью листвы, запахом жасмина и зеленого чая, столь характерных для Генко. Рана не болела, будто ее никогда и не было, но плечи сжимали в крепких объятиях, и руки дарителя незамысловатой ласки едва заметно дрожали.

С трудом сосредоточив взгляд, потому что глаза застилала мутная, туманная пелена, Йосинори увидел перед собой Генко. Кицунэ была напряжена. Она тяжело дышала, грудь ее высоко и часто вздымалась, а в глазах застыла влага, но ни одна слеза не скатилась вниз.

– Ты такой глупец! – сквозь зубы выдавила Генко, чуть крепче обнимая его.

– Пожалуй, – с легкой и не совсем уместной полуулыбкой согласился Йосинори, аккуратно и немного нерешительно кладя руку на ее талию.

Генко не отстранилась и не вздрогнула, вместо этого поджала губы и впилась взглядом в лицо Йосинори. Он не знал, что она ищет, но готов был подождать те недолгие мгновения, которые у них были. Аура Генко отталкивала любого врага, а сикигами Йосинори, почему-то так и не развеянные из-за его тяжелой раны, уничтожали любого, кто приближался к ним.

– Забудь все, о чем я говорила.

Он не успел задать вопрос, а мягкие губы Генко уже порывисто прижались к его. Теплый, чуть влажный поцелуй на короткий миг лишил Йосинори способности думать, заставив сосредоточиться на этом моменте.

Она прижалась к нему всем телом, обвивая обманчиво-хрупкими руками шею, ластилась и целовала так отчаянно и нежно, что сердце застывало в груди и отказывалось биться дальше. Йосинори отреагировал практически сразу, притянув Генко к себе, обхватив одной рукой ее талию, а второй зарылся в водопад волос. Ему отчаянно, до боли хотелось раствориться в этом моменте, продлить удовольствие чуть дольше, но жестокая реальность была беспощадна. Короткое мгновение близости подошло к концу, слишком поспешно возвращая в суровую действительность, где погибали боги и люди и не было возможности все разрешить.

– Я жалею о том, что отказала тебе тогда, – тихо прошептала Генко, ускользая из его объятий.

Он поднялся вслед за ней, вновь сжимая в руке Кусанаги, оброненный в бою. Когда все закончится, они поговорят еще раз, обсудят все, и в этот раз он не отступит.

Йосинори перевел дыхание, мягко сжал в свободной руке маленькую ладонь Генко и вновь направился сражаться. Следовало покончить со всем как можно скорее.

Глава 24. Истина и ложь

Боги нахмуренными статуями стояли поодаль от людей, раздраженно переругиваясь друг с другом. В любое другое время Генко попыталась бы образумить их, чтобы те не показывали подобного отношения к верующим, но сейчас это было бесполезно. Да и почитатели сейчас совершенно не обращали внимания на ками, сосредоточившись на себе. Мелкие и более серьезные раны, слезы от страха или по погибшим товарищам, ужас от осознания пережитого – оммёдзи и каннуси жались друг к другу, как лисята в норе, пытаясь принять произошедшее.