Когда луна окрасится в алый

Уэно Тетсуя медленно выдохнул, из-за чего в морозном воздухе на мгновение повисло облако пара, и, упираясь пятками в покрытую инеем прошлогоднюю траву, выровнял стойку согласно указаниям старого самурая. Никто уже и не помнил, как старик появился здесь. Он прибыл в деревню ронином, не сумевшим уберечь собственного господина от гибели. Эти слухи принесли из ближайшего города те, кто ежегодно отвозили налог рисом, но кто первым сказал об этом сиракавцам и насколько это было правдой, никто точно не знал. Потому почти все деревенские старались держаться от него на расстоянии, несколько опасаясь замкнутого и отстраненного мужчины. Изгоем старик не стал, но и в компанию не влился, предпочитая ковать клинки на окраине деревни да распивать саке вечерами.

Общения с ним жаждал только Тетсуя.

Еще совсем юнцом Тетсуя остался сиротой. Его родители возвращались со столичного рынка, когда на них напали бандиты. Заботу о мальчике взял на себя одинокий сосед Ясуо. Он был вдовцом: жена его никогда не славилась крепким здоровьем и однажды просто не перенесла особенно холодную зиму. Сыновья давно уже выросли и покинули деревню. Очевидно, Ясуо было одиноко, и потому заботы о молодом и буйном Тетсуе он взял на себя, к огромному облегчению большей части деревни и тем более – тетки по отцовской линии, которая и без него имела четверых детей.

Около года пытались найти они общий язык, чтобы хоть как-то поладить. Тетсуя был озлобленным и жаждал мести за смерть семьи; старик же утверждал, что Тетсуя скорее сам сгинет в поисках, чем найдет виновных. В итоге долгим путем проб и ошибок, преодолевая недопонимание, Ясуо все же смог расположить к себе мальца. Ясуо учил его гончарному делу, и Тетсуя старался, пусть и получалось у него с трудом. Но однажды Тетсуя встретил на рынке ронина. С тех пор глина была позабыта, а в голове Тетсуи поселилось желание овладеть клинком.

В конце концов, от жажды мести он так и не отказался.

Ронин производил впечатление человека отчужденного, неприветливого и сначала остался глух к просьбе вспыльчивого мальчишки, но после недолгих размышлений изменил свое решение. Первые уроки оказались слишком сложными для Тетсуи: меч, пусть и деревянный, был неудобным и тяжелым из-за вбитой в клинок металлической пластины, стойки – неуверенными, а тренировки на выносливость выматывали больше, чем работа в поле. И так продолжалось изо дня в день. Примерно спустя месяц Тетсуя хотел уже бросить начатое. Близился цую[43], а это значило, что наступало время второго посева риса. С рассветом Тетсуя шел на поле, где работал с Ясуо, вечером брел к самураю и до поздней ночи тренировал махи мечом, чтобы на следующий день все повторить сначала.

Прошел еще месяц, а Тетсуя так и не оставил занятия. Рис был высажен, сезон дождей в этом году обещал затянуться, рынок работал с перебоями, и никто не мешал Тетсуе заниматься полюбившимся делом. Он знал, что большинство сиракавцев осуждали его за нехарактерный для местных интерес к владению клинком. Только Ясуо качал головой, но не спорил, принимая решение Тетсуи, за что тот был ему благодарен.

Ронин, имени которого никто не знал, стал известен как сенсей Тетсуи. Отношение к нему деревенских это не изменило, они и дальше продолжали держаться с ним отстраненно, но прежнего осуждения, когда Тетсуя стал учеником, больше не было. Все смирились с положением дел. Мужчины даже порой хвалили молодого Тетсую, поощряя его желание научиться постоять за себя и защитить близких в случае необходимости.

Вот только единственный близкий человек Тетсуи скончался. Безжалостно убитый проклятой лисой.

Тетсуя сделал слишком широкий замах и едва не потерял равновесие, за что тут же получил длинным бамбуковым шестом по икрам.

– Ты должен сохранять покой во время боя. Злость застилает взор, ты перестанешь видеть возможности – и в итоге упустишь шанс провести удачную атаку, – отчитал его сенсей.

Тетсуя поморщился, но смолчал и только кивнул. Он знал это, знал! Но оказалось так сложно контролировать свою ненависть. Всем было известно, что лиса когда-то погубила нескольких сиракавцев и даже одну мико, и они ожидали, когда же ее гнилая натура вновь проявится. Но никто не знал, что кицунэ будет жестока настолько.

Сенсей недовольно поджал губы, видя, что ученик не особо проникся его словами, и предпочел закурить. Тетсуя поморщился. Страсть учителя к табаку была широко известна, но не приветствовалась в Сиракаве. Тетсуя за столько лет обучения так и не привык к удушливому дыму, что вдыхал и выдыхал сенсей.

Длинная дымная трубка – кисэру – была ловко и быстро наполнена измельченным табаком, который учитель тут же поджег, но втягивать в себя дым не торопился. Он задумчиво смотрел на Тетсую, словно не мог определиться, что ему делать со своим учеником. В итоге так ничего и не предприняв, он бросил только короткое «еще раз» и затянулся.