Когда львы станут ручными. Как наладить отношения с окружающими, открыться миру и оказаться на счастливой волне

Не оборачиваясь, Максимильен направился к выходу. Чувствуя на себе ее взгляд, он постарался идти уверенной походкой человека, который всегда знает, куда идет. Ну, почти всегда.

8

Пока Дмитрий вез его домой, Максимильен сожалел, что ему не с кем поделиться тем, что только что пришлось пережить. К сожалению, с шофером диалог невозможен – положение обязывает. Пришлось прокрутить фильм под названием Sup’ de Burnes в собственной голове. То, что он увидел, вызывало смешанные чувства. Начать с того, что общение с этими людьми раздражало. Проблемы, о которых они рассказывали, не имели ничего общего с той реальностью, в которой жил он сам. Кроме того, он находил подход Романы Гарднер утопическим, безнадежно оторванным от решения конкретных задач и сомневался в эффективности дальнейших шагов. Стало быть, дело закрыто? Да. И это «да» – окончательно и бесповоротно. Но почему же в таком случае он прямо не сказал ей об этом, хотя и знал, что не будет посещать тренинг?

Из груди Максимильена вырвался огорченный вздох. Его ничто не обязывало продолжать занятия. Ему никому и ничего не нужно было доказывать, ни этим людям, ни самой Романе. Однако разговор с Романой перед уходом задел его за живое. Он поморщился: эта штучка могла подумать, что он просто неспособен пройти обучение по ее программе до конца. Уж не вообразит ли она, что он боится переосмыслить свой образ жизни? Он, и боится? Абсурд какой-то! Ему захотелось доказать, что он не принадлежит к тому типу людей, которые в последнюю минуту прячутся в кусты. Приступ гордости? Хм, ничего подобного. Он отдавал себе отчет в том, на какие рычаги она нажимала. Но пока ей рано праздновать победу. Если он и вернется в Sup’ de Burnes, то, пожалуй, не откажет себе в удовольствии доставить ей массу хлопот. Пусть покажет, на что она способна! Перспектива подвергнуть Роману Гарднер испытанию была весьма соблазнительна. По правде говоря, он с удовольствием посмотрит, как она будет выкручиваться. К тому же эта Романа симпатична, и, может быть, в этом что-то есть – довести под ее руководством сомнительный эксперимент до конца, посмотреть, что из этого получится.

Отпустив машину, Максимильен поднялся на восьмой этаж пешком – обычно он так поступал, когда хотелось немного расслабить мысли. Огромная квартира, погруженная в темноту, впервые в жизни произвела на него странное впечатление. На него повеяло холодом. Столько пустого пространства вокруг. Роскошный дизайн, все продумано до мелочей, но во всем этом нет души. Функциональное место временного пребывания, и ни капли уюта. Доверив оформление профессионалам, Максимильен и пальцем не пошевелил, чтобы внести что-то свое в интерьер. Но с другой стороны, это объяснимо – у него совсем не было времени для решения бытовых проблем, ведь всего себя он отдавал делу.

На низком столике мигал автоответчик. Сообщение от Жюли:

«Позвони мне, хочу услышать твой голос. Ты уже начал заниматься по программе Sup’ de Burnes?»

Бип.

Ладно, он позвонит ей позже. Жюли он обожал, но его всегда пугало, что разговор с ней может продлиться целую вечность.

Еще одно сообщение. На этот раз от Франчески, божественно прекрасной директрисы отдела маркетинга, которая не оставляла надежды прибрать его к рукам. Но этот трюк с ним не пройдет, он ненавидел, когда ему расставляли сети. Максимильен подумал о том, до какой степени может быть эрогенной власть. Его успех привлекал к нему огромное количество женщин, они летели, как мотыльки на огонь.

Он вошел в гостиную, погладив на ходу бронзовую скульптуру обнаженной женщины, украшавшую угол комнаты. Это было настоящее произведение искусства, и хотя оно стоило целое состояние, он не мог противостоять искушению купить эту вещь. Но сегодня бронзовая плоть ответила холодом. Вот как, даже она… Пользующийся успехом известный человек и тем не менее одинокий…

Максимильен еще раз вспомнил фразу, которую Романа произнесла во время занятия. Это была цитата из Виктора Гюго: «Жить только для себя – это болезнь. Эгоизм, как ржавчина, разъедает наше “я”». Явный намек разозлил Максимильена, ему не понравился образ, который у нее наверняка сформировался. Разве его вина, если ему приходится вкалывать по двадцать четыре часа в сутки? У него не остается времени ни на что другое, кроме как на каждодневное перелопачивание сложных дел, которые высасывают всю его энергию и утомляют так, что он падает с ног от усталости.

«Ваша жизнь – это то, что вы делаете из нее, – не допускающим сомнений тоном чеканила Романа. – Вы всегда должны отдавать себе отчет о той мере ответственности, которую несете за все, что с вами происходит».