Когда мама умерла…

— Они погибли в автокатастрофе, — продолжала Настя, отвечая на Алькин взгляд. — Вот я и живу здесь, в приюте… Давай, бери иголку, вдевай в неё зеленую нитку — будешь пришивать рукава к платью для куклы. Вот, видишь, я уже перед и спинку кофточки сшила, осталось пришить рукава, ворот и юбку. Правда, красиво получается? Ещё блёсками затем украсим.

Алина молча кивнула головой в знак согласия. Настя, обычно спокойная и рассудительная, нравилась Алине. Алька уселась за столик, Настя тоже села за столик справа от Альки, и девочки принялись за работу.

— Ты понимаешь, Алина, — продолжила Настя, — родителей всегда терять больно и обидно, неважно, сколько тебе исполнилось уже лет. Я тогда была ещё совсем маленькой, мне только пять лет было, когда мои родители разбились на машине. Потом я жила у бабушки с дедушкой, потом дедушка умер, а бабушка стала часто болеть, — вот и отдали меня сюда. Когда-нибудь умрёт и она. Я люблю свою бабушку, она очень добрая у меня. Только вот совсем слабенькой стала в последнее время. За ней сейчас соседка присматривает. И я, когда меня отпускают домой на побывку…

Алина молчала и слушала, сосредоточенно соединяя в трубочку края кусочка изумрудного цвета бархатной ткани, которая обещала превратиться в правый рукав кукольного платьица.

— Ты это… В общем, привыкнешь постепенно, что мамы уже нет, — сказала Настя.

— Мне-то что?! — ответила Алька. — Я свою маму все равно не знала почти и не видела почти никогда. Ну, жила себе она там где-то, ну и фиг… А я жила с бабушкой. Бабушка, конечно, рассказывала мне, какая у меня мать хорошая да несчастная… Как-то, когда мне исполнилось семь лет, перед школой, меня бабушка отправила пожить к матери, думала, что мы сживёмся… Да уж лучше бы она этого не делала.

— А чего так? — удивилась Настя.

— Дура она потому что, — пробасила Алька, надув губки и пригнув голову. — Пьёт. Пила.

— Понятно, — сказала Настя. — Только ведь всё равно больно теперь, так ведь?

— Фигня!

— Алина, я же вчера подходила к тебе туда, в твой «укромный уголок». Только ты меня не заметила. Ты там долго сидела… А я долго стояла рядом. Потом я ушла, чтобы не мешать тебе…

Алька покраснела, засопела, её щеки набрякли и стали похожи на спелые помидорки, а на кончике носа возникла предательская капелька бесцветной жидкости. Алька молчала, упорно втыкая иголку стежок за стежком в края будущего рукава.

— Маму терять всегда больно, — сказала Настя. — Это потому, что мама — она всегда одна единственная, какая бы она ни была. Но потом, когда мама уже умерла, она все равно остаётся, остаётся рядом с тобою… Всегда… Мне так бабушка рассказывала. А ещё рядом с тобой остаются твои друзья, Алька.

Алька подняла голову, оторвавшись от шитья, и посмотрела Насте прямо в лицо. Насте было видно, что краска уже ушла с Алькиных щёк, но на шее ещё оставались небольшие ярко-красные пятнышки. Губы у Альки были поджаты и образовывали почти прямую линию с немного опущенными закруглёнными краями. Алька снова глубоко вздохнула — и как-то сразу в один миг вся расслабилась: опустила себе на колени руки с шитьем, вытянула вверх шею, слегка наклонила свою голову макушкой вправо, в сторону, где сидела Настя, и даже как будто бы слегка улыбнулась.

— Спасибо тебе, Настя…

К ним подошла Анна Константиновна.

— Ну что, девочки, как дела, чем занимаетесь? Ой, какие молодцы, какое красивое платьице у Вас получается! Ну, вы просто настоящие мастерицы! — затараторила она полушутливым тоном.

— Да вот, тетя Аня, такие вот мы! — в тон ей ответила Настя и довольно заулыбалась.

— Анна Константиновна, а у Вас мама ещё живая? — робким голосом спросила Алька, уставив свой взгляд на узор юбки, облекающей колени воспитательницы.

— Нет, Аличка, нет… — с пониманием в голосе отозвалась Анна Константиновна, — К моему сожалению, моя мама уже умерла… Тяжело умирала, долго… У неё рак был, болезнь такая…

— А Вы с нею вместе жили?

— Да, Аличка. — Анна Константиновна положила свою ладонь Альке на голову, затем провела ладонью по затылку, по шее, и оставила свою руку лежать на Алькином плечике. — И выросла я с мамой вместе. И потом ещё долго жили вместе. И с мамой, и с папой, и с мужем моим. Да ещё у нас затем и Антошка родился. Это уж затем нам другую квартиру дали…

Алька помолчала немного, словно собираясь с мыслями, а затем снова спросила:

— А Вам было ОЧЕНЬ больно?

Анна Константиновна поняла, о чём это Алька спрашивает:

— Да, Аличка… Маму терять всегда очень больно. Мне затем ещё долго казалось, словно бы мама ещё живая, просто куда-то уехала на время, и вот-вот возвратится снова… Снилась она мне часто. Затем уж потихонечку помаленечку я привыкла к тому, что мамы больше нет.

— Как это нет? — удивилась Алька. — А вот Настина бабушка говорила, что мама навсегда остается всегда рядом… — и Алина взглянула на Настю, словно ища у неё своим словам поддержку.

Анна Константиновна грустно улыбнулась и ответила:

— Остаётся, конечно же… Остаётся рядом… Навсегда.