Когда меня ты позовешь (СИ)

- Мама! - воскликнула белокурая Мелани, поднимая голубые глаза на Жюли и улыбаясь, - наконец-то ты пришла! Мы с дядей Алексом совсем недавно вернулись из театра, как жалко, что ты не пошла с нами! Дядя Алекс очень переживал и был расстроен за тебя! Зато тётушка Женевьев готовит с Дмитрием пирог!

- Мы пойдем в другой раз, - отвечая улыбкой на улыбку, сказала Жюли.

Из кухни послышались голоса мадам Дэглуа и Дмитрия, а затем Д’Эпинье услышала шаги Алексея Воронова из гостиной. Он внимательно посмотрел на нее и немного улыбнулся, видя Мелани рядом с матерью. После этого помог снять верхнюю одежду и взял продукты, отправившись с девочкой на кухню.

Тем временем Жюли прошла в свою комнату. Она обрадовалась, увидев счастливую дочь и хлопотавшую мадам Женевьев с сыном. Однако, не смотря на это, она все еще была расстроена и больше не могла сдерживаться и тихо заплакала. Ей нужно было побыть одной, все обдумать и взвесить. Но ее тихий плач нарушил вошедший в комнату Алексей. Увидев ее слезы, он тут же изменился в лице и подбежал к ней, обнимая за плечи.

- Милая Жюли, что с тобой? Тебя кто – то обидел? Кто он?

- Нет-нет, - отвечала Жюли, - я… я не должна показывать свою слабость, но я очень переживаю за дела магазина.

И не имея больше возможности держать все внутри себя, она разрыдалась, поведав Алексею обо всех своих страхах и неудачах магазина. Конечно, он все понял. Конечно, он итак все знал, но не думал, что Жюли настолько будет изнурять себя переживаниями. В этот момент он был единственным близким ей человеком. Она опустила голову ему на грудь, а он говорил и говорил, пытаясь успокоить ее.

Внезапно Жюли почувствовала, как ее губы горят. Это удушающее чувство… как она могла позволить? Жюли будто оцепенела, ощутив на своей шее такие пылкие поцелуи Алексея. Он целовал ее шею, обхватив руками, прижимаясь к ней головой и жадно впиваясь губами в ее онемевшие, беспристрастные губы. Наклоняясь к груди и опуская блузку женщины, Воронов ласкал ее языком, крепко сжимая ее плечи в своих тонких пальцах.

- Жюли… Жюли… - повторял он, выдыхая горячий воздух и шепча ей на ухо, - Жюли…

Он проводил руками по ее лицу и шее, ненасытно целуя каждый изгиб ее кожи, вдыхая аромат духов. Она не поняла, как все произошло. В какой момент он переступил черту и накинулся на нее словно хищник на свою жертву? Далее становилось невыносимее. Но она ничего не могла сделать.

Впервые за долгие годы кто – то целует ее безумно, вожделенно, сладострастно.

Офицер будто сошел с ума. Словно ничего вокруг не существовало кроме нее, весь мир потерял для него интерес, перед собой он видел только Жюли и ее изгибы тела, которые он целовал вновь и вновь. Прикосновения Воронова причиняли Жюли боль, но не физическую. Ее рассудок понемногу возвращался. Теперь она отчетливо понимала, что происходит.

Впервые за долгие годы кто – то целует ее так же, как целовал Дмитрий Павлович. Нежно, ласково, чутко.

В памяти она увидела великого князя и вздрогнула. Ощутив дрожь по телу женщины, Алексей трепетно коснулся губами ее рук.

- Я люблю, люблю, - говорил он полушепотом. – Жюли… люблю…

Но Жюли не слушала его. В ее голове уже всплыл образ Дмитрия, такого красивого, мужественного, статного. Таким, каким она видела его в последний раз.

- Могут ли мои чувства быть взаимными? – спросил вдруг Алексей, заглядывая ей в глаза и оставляя продолжительный поцелуй на губах. – Могут?

Возможно ли любить кого либо кроме Дмитрия? Разве это не отвратительно – позволять чужому мужчине прикасаться к себе, когда ты этого не хочешь? И вся возбужденная, она отвернулась от Алексея. Ее щеки пылали, а с реснички покатилась слеза.

- Ты не отвечаешь мне, но и не сопротивляешься… о чем ты думаешь, Жюли? – воскликнул Воронов.

Он повернул голову женщины к себе, и со свойственным ему меланхоличным взглядом посмотрел на нее. Он хотел было снова поцеловать ее, но Жюли резко отвернулась от него всем корпусом тела, и еле слышно проронила:

- Нет, не могут…

Светловолосый мужчина вскочил и застонал от злости и отчаяния, одолевавшего его одновременно. Д’Эпинье продолжала сидеть на краю кровати, опустив голову и не поднимая глаз на офицера. Ей было тошно от того, что она позволила себя целовать.

Казалось, Алексей сейчас взорвется от досады и гнева, но облокотившись на стену, он уронил голову и замолк. Неожиданно дверь открылась, и в тихую комнату вприпрыжку вошла Мелани.

- Дядя Алекс и мамочка, тётушка Женевьев зовет вас к столу! Уже все готово! – и взяв за руку Воронова, она вышла с ним из комнаты.

Эти часы чаепития для Жюли стали нелегким испытанием. Мадам Дэглуа не могла насмотреться на Алексея, и уже в голове сосватав его к Жюли, видела их скорую свадьбу. Но в этот раз и Воронов, и Д’Эпинье сидели словно отчужденные, обращая все свое внимание на детей. Но наконец, томительные минуты чаепития закончились, и когда офицер ушел, Жюли с облегчением могла заняться домашними делами.