Когда мертвые оживут

Сперва я думал, что люди таким образом просто пытались примириться с происходящим, облечь его в привычные, знакомые формы — так, чтобы эти хреновы бродячие упокойники не казались чем-то неестественным. Может, это был… ох, не знаю… ну, типа инстинкт, который направлял мертвецов, вроде как людей, что ходят во сне. Быть может, их тела просто повторяли то, что они столько раз проделывали в течение жизни, что это уже дошло до автоматизма. Я что хочу сказать: вот как часто вам приходилось возвращаться откуда-либо домой и даже не задумываться при этом, как именно вы попадаете из одного места в другое? Тело знает дорогу, и мозг при этом даже не напрягается. Дом — это важно. Люди — это важно. Даже если вы вдруг об этом позабыли, то тело помнит.

Но потом началось «онемение». Я… мм… я помню первые сообщения о том, как люди стали обращаться в больницы. Поначалу все думали, что речь идет о новой разновидности плотоядного вируса, но эта теория быстро сошла на нет, потому что во всех остальных отношениях люди были здоровы. Тем не менее они приходили к врачам с начисто отмершими руками, а у некоторых конечности уже начинали разлагаться. И во всех случаях до единого — вспомните! — отмирать начинала та рука, которой они первой дотронулись до своих воскресших близких. Рука немела, потом делалась холодной как лед, а затем онемение поднималось до плеча. Рука отмирала полностью. Единственное решение, которое могли предложить врачи, — это ампутация. А если человек целовал при встрече своего вернувшегося к жизни родственника… Боже Всемогущий! Онемение охватывало сперва язык, а потом перебиралось на горло. Но чаще всего это случалось с руками, и некоторое время казалось, что ампутация может решить все проблемы.

Затем доктора и медсестры, проводившие операции, начали терять чувствительность в руках и плечах. Чем бы оно ни было, это онемение, но оно оказалось заразным. Тогда были закрыты все клиники и больницы, а у дверей выставили посты из бойцов Национальной гвардии, поскольку врачи отказывались принимать пациентов, которые дотронулись до воскресших мертвецов… Те врачи, конечно, у кого еще оставались руки.

Должен отметить, что нам, то есть людям, есть чем гордиться: мародерство и близко не достигло тех масштабов, каких можно было ожидать. Похоже, нам удалось довольно быстро понять, что деньги и материальные ценности ничего больше не значат в этом чертовом мире. Меня это удивило. Я и не думал, что в нас еще остались положительные качества. Так что нас можно поздравить, а?

Послушайте, мне нужно… в общем, нужно попытаться попасть в ванную. По крайней мере через операторскую я смогу пробраться, но потом окажусь в холле, и там мне придется преодолеть около пяти ярдов открытого пространства. Дело в том, что я торчу безвылазно в этой кабинке уже пять дней, и, пока у меня хватало еды — хвала Господу, что существуют торговые автоматы и бейсбольные биты, — я и не думал никуда выходить: слишком было страшно. Так что я использовал мусорное ведро в качестве туалета, и… в общем, народ, здесь становится тяжело дышать, особенно после того, как два дня назад накрылся кондиционер. Мне нужно опорожнить эту штуковину и смыть с себя грязь. Если вы еще слушаете меня, пожалуйста, не выключайте приемники. Я сейчас запущу проигрыватель и поставлю парочку песен из репертуара «Битлз»: «In My Life» и «Let It Be». Я сегодня несколько косноязычен и много иронизирую — уж простите меня. Если к концу песни я не появлюсь в эфире, скорее всего, я не появлюсь там уже никогда. Поставьте тогда за меня дешевую свечку — и продолжайте слушать радио.

…Невероятно, но я сделал это! Какое-то время было чертовски опасно… или нет, не опасно, если вы меня понимаете… Короче говоря, я снова здесь, с облегчившимся мочевым пузырем, чистыми руками и лицом, так что, народ, мы продолжаем. Есть еще порох в пороховницах!

Должен сказать вам пару слов о секретарше нашего «Болт Эф-эм». Ее зовут Лора Маккой, и это одна из самых замечательных женщин, каких я встречал в своей жизни. Если бы не ее старания, не ее четкое руководство, на этой радиостанции творился бы сущий бедлам. Лора всегда была немножко полновата… Знаете, как-то раз она мило мне улыбнулась и заметила, что не возражает против слова «толстая», но зато я возражаю… В общем, Лора всегда имела лишний вес, но, черт побери, она такая хорошенькая. Пару раз пробовала садиться на диету, чтобы похудеть, но ничего не выходило, и я лично этому рад — не думаю, что Лора была бы даже вполовину такой хорошенькой, если бы сбросила вес.